— Как это стряслось? — спросил Мрак.
Степан переглянулся со Снежаной, буркнул недоумевающе:
— Как? Как всегда. Это же степняки!
— Степняки, — повторил Мрак. Он покосился на
Олега, что тихонько сел в сторонке. — Ты сам степняк, судя по имечку. Аль
это кличка?
— Имя…
— А почему они напали?
Степан пожал плечами, голос его стал едким:
— Напали, потому что увидели. Вы что, из Леса вышли?
Налетели, пожгли. Мужиков порубили, а девок и женщин в полон увели… Все как
всегда.
Мрак с недоверием оглянулся на Олега. Тот развел руками.
Мрак покачал головой, сказал медленно:
— Такое не может быть. Ни с того ни с сего? Так не
бывает.
Степан зло оскалил редкие желтые зубы:
— Нет, явно из Леса вылупились! Человек все может. А
вот мы, поляне, самый мирный народ на всем белом свете! Пашем землю, растим
хлебушек, помалу отвоевываем земельку у злого Леса…
Мрак дернулся, даже Олег нахмурился, ощутив волну неприязни
к этому истощенному мужику с перевязанной головой. А тот, ничего не замечая,
говорил:
— Дабы отвоевать землю под пашню, надо оттеснить Лес.
Подрубаем кору на деревьях, сдираем — голое быстрее сохнет. И то два-три года
уходит! Потом пущаем лесной пожар…
Мрак оборвал резко, в темных глазах сверкнула угроза:
— Из-за чего у вас спор со степняками? Может быть, не
такое уж недоброе дело те совершили?
Степан вздрогнул, быстро завертел головой, отыскивая
взглядом секиру. Снежана ахнула, прижала кулачки к сердцу.
— Степняки, — медленно сказал Степан, он смотрел
на Мрака в упор, — это степной народ… Много лет надо, чтобы отвоевать у
Леса пядь земли, но пустить дымом хозяйство можно враз… Нам, полянам, труднее
всего на свете. С одного боку — лютый Лес, где человеку жить нельзя, с другого
— Степь. Там дикие народы, которым только бы убивать и грабить!
Олег подал голос из угла:
— Древняя мудрость гласит, что нет народов-грабителей.
Есть отдельные…
Степан оскалил в горькой усмешке желтые изъеденные зубы:
— Видел бы ты этих отдельных… во сто тысяч человек!
Земля прогибается под копытами, хотя степняки не подковывают коней, как мы. А
таких отрядов, по сто тысяч в каждом, у кагана сотни тысяч!
Олег видел по глазам Мрака, что тот ничего не понял, а что
понял, не поверил. Да и сам Олег не мог поверить, что на всем белом свете
наберется сто тысяч человек. Он не мог вообразить себе и сто человек в одном
отряде.
Степан покосился на Снежану, спросил осторожно:
— За этой бедой мы так и не спросили… Откеля вы? Из
Колупаевки? Борщовой? Или Даниловки?.. Но я слыхал, их пожгли еще прошлым
летом.
— Мы вообще не поляне, — отрезал Мрак с
отвращением. — Разве не видно?
Степан подскочил, стукнулся головой о балку, плюхнулся
обратно, челюсть у него отвисла до пояса.
— Не по… не поляне? А разве на свете есть еще люди
кроме полян и степняков?
— Слава богам, есть, — ответил Мрак зло. — А
то бы род людской вовсе пересекся. Поляне! Надо же так обозвать!
Степан весь подался вперед:
— Так откель вы? Из коих сказочных земель?
— Из Леса, вестимо, — бросил Мрак.
Степана отбросило, словно получил обухом между глаз. Снежана
быстро подгребла к себе детей.
— Неужто правда? — прошептал Степан в страхе. Его
глаза испуганно мерили могучую фигуру Мрака, задержались на его волчьей
шкуре. — Никогда не видывал людей Леса. Сказывают про вас всякое…
Снежана ткнула его локтем, Степан поперхнулся, умолк. Мрак
спросил подозрительно:
— Что болтают?
— Небылицы всякие, — ответил Степан нехотя. Он
уронил взгляд. — Бабьи сказки. Надо же чем-то детей пужать. Вроде бы
перекидываетесь в полнолуние. А волхвы вовсе лютых волков подзывают к домам…
Он бросил на Мрака пугливый взгляд. Снежана подгребла детей,
девочки начали тереть кулачками глаза, подхныкивать.
— Бабьи сказки, — отмахнулся Мрак. —
Навыдумывают. Я, к примеру, могу перекидываться в любой день.
Глава 7
Его глаза горели ярко-красным светом, а черный зрачок был
продолговатым, как у лесного зверя. Степан отшатнулся, в испуге сел мимо бревна
на пол, задрав кверху лапти. Снежана завизжала, девочки заревели во весь голос,
уткнулись мордашками в ее подол.
— Подумаешь, степняки вас бьют! — бросил Мрак
яростно. Он быстро поднялся. — Тьфу! Робкого пса и петух бьет. Олег,
пойдем отсюда. Если мы останемся, они обгадятся, а мы задохнемся от вони.
Утром, поднявшись с первыми лучами солнца, Мрак и Олег
взялись ставить над ближайшей печью крышу. Из обгорелых бревен и досок набрали
годных, вкопали четыре крепких столба, соединили поперечными балками. Когда
сколачивали крышу, из землянки выбрался, щурясь от солнца, Степан.
Поставив ладонь козырьком, он понаблюдал за неврами,
осторожно бочком приблизился:
— Вы того… не серчайте. Мы боимся Леса, как и Степи.
Мрак сердито промолчал, а Олег спросил удивленно:
— Почему?
— Мы зажаты между Лесом и Степью. От Леса потихоньку
отщипываем земельку, от Степи отбиваемся. Нам тяжко…
Он подхватил обломок доски, робко подал Мраку. Снежана
выглянула из землянки, увидала работающих, быстро скрылась. Мрак сердито вертел
головой, наконец с облегчением ругнулся, стукнул кулаком по бревну.
По пожарищу бежали, взявшись за руки, Таргитай и Зарина. Их
щеки разрумянились, глаза блестели. В свободной руке Таргитая была сопилка, а
Зарина прижимала к высокой груди букет цветов.
Степан покосился на них, сказал, колеблясь:
— Похоже, в эту ночь никто не спал… как следует. Но у
каждого свои заботы.
Зарина вспыхнула, сказала горячо:
— Мы излазили все подполы! Зерна хватит и на помол, и
на посевы. Так что отлучались недаром.
— Подол одерни, — посоветовал Степан. — Да и
ты, молодец, застегнись… Зарина теперь сирота, обидеть ее нетрудно.
Зарина покраснела еще ярче:
— Дядя Степан!
— Я дядя Степан, Заринушка, уже тридцать лет.
— Дядя Степан, не знаете, так не говорите плохих слов.
К нам пришли три могучих витязя, а вы их так привечаете!
Степан с сомнением окинул взглядом страшноватые фигуры
невров. Таргитай с его румяным лицом и синими глазами выглядит наименее
звероватым, но и он в своей волчьей шкуре больше походит на вставшего на дыбы
медведя, чем на человека.
