Он ломился через кусты, чувствуя их свежесть. Листья
зеленее, а молодые побеги — длиннее. Конечно, Мрак прав, выбрав для отдыха
чахлые невзрачные кусты, но он, Таргитай, не утерпел бы, разлегся бы на этой
шелковистой травке.
Над песком поднимался водяной бурунчик, а в шаге от него
песок был уже сухой. Положив на траву баклажки, Таргитай встал на четвереньки,
чувствуя, как ладони погружаются в песок, припал ртом к подземному ключику.
Ледяная вода обожгла рот, от холода заломило зубы. Он торопливо сглотнул, на
зубах заскрипел песок.
Вдруг в тихом воздухе послышался стон. Таргитай подпрыгнул,
в страхе завертел головой, не соображая, в какую сторону бежать. Стояла мертвая
тишина, затем слабый стон повторился. Таргитай дернулся было в сторону, но стон
— не угроза, а кустарник невелик, степняков с конями не спрячет. Дальше — голая
Степь, ящерица не охотится, трава на версты полегла под ветром и ночным градом!
Он нерешительно шагнул вперед, вытянул шею. Было жутко,
лучше бы убежать и вернуться с могучим и бесстрашным Мраком, но кусты уже
двигались навстречу, и он внезапно вышел на вытоптанное людьми и конскими
копытами место. Посреди поляны лежал распятый голый человек. Он весь был залит
кровью, в сторонке пламенели красные клочья одежды. Руки и ноги были разведены
широко в стороны, туго прикручены ремнями к кольям, вбитым в землю. Живот был
вспорот, набит булыжниками, грязью, кишки тянулись на несколько шагов в обе
стороны. Их облепили навозные мухи, а хищные жуки уже грызли мясо, рылись во
внутренностях. Веки были срезаны, как у Степана, глаза неподвижно смотрели в
безоблачное небо, где от жаркого солнца плавилась небесная твердь.
Таргитай оцепенело смотрел на изуродованное тело. Распятый
человек шелохнул головой, произнес внятно:
— Воды…
Таргитай подпрыгнул, не веря своим ушам. Это… этот человек
еще жив? Но как может человек вытерпеть такие муки и остаться жив?
— Сейчас! — вскрикнул он. — Сейчас!
Он проломился через заросли, оставляя просеку, торопливо
наполнил флягу, прибежал, не понимая, почему вдруг не стал видеть дорогу,
словно глаза застлала пелена ливня.
Он упал на колени перед распятым. Губы того были срезаны, на
солнце блестели крупные желтые зубы. Таргитай начал лить воду в полураскрытый
рот. Человек закашлялся.
— Я сейчас освобожу тебя, — крикнул Таргитай
дрожащим голосом. — Сейчас!
— Дурак… — прошептал человек. — Меня уже
освобождают боги… Я не вижу, солнце сожгло глаза, но по голосу ты — не степняк,
не полянин.
— Я невр, из Леса!
— Невр? — повторил человек шепотом. —
Пророчество сбывается? Невры выходят из Леса, старому миру конец…
— Кто ты? — спросил Таргитай, всхлипывая. Он не
мог смотреть в обезображенное лицо. — Откуда ты знаешь нас? Ты полянин?
— Все мы: поляне, анты, хорваты, бодричи… потомки
изгоев из вашего племени… Мы не такие могучие, как вы, невры, но скажи, если
встретишь славов, что Микл, сын Тавра, внук Володимира, победил степняков…
— Как? — спросил Таргитай сквозь рыдания.
— Не застонал, не вскрикнул… Я смеялся, когда
вспарывали живот… Я плевал в их поганые хари… Я пел, когда выламывали пальцы…
Наши боги сильнее!
Голос внезапно прервался. Таргитай заревел, уже не
сдерживаясь. Пальцы тряслись, он никак не мог развязать узлы. Сзади раздался
громкий голос. От испуга Таргитай упал через Микла, руки заскользили в сгустках
крови.
— Он мертв?
Олег держал острием вперед секиру, Мрак прошел вперед, с
шумом раздирая колючие ветки. Лицо его было темным, в глазах метались красные
искры.
— Он успел сказать, что он — Микл, сын Тавра из племени
славов… Он погиб храбро, но почему-то считает, что мы еще храбрее…
Мрак покачал головой:
— Надо же о ком-то рассказывать сказки. А какие вы с
Олегом храбрецы, сами знаете… Воды набрал?
— Нет, — убито ответил Таргитай. — Услышал
стон, ну и…
— Заполни фляги, — распорядился Мрак. — А мы
с Олегом зароем несчастного. Может быть, он и был храбр, но не был умен. Иначе
бы заночевал в том кустарнике, где прятались мы.
Таргитай опрометью бросился к воде. Когда вернулся, Мрак с
Олегом наваливали на земляной холмик камни, чтобы зверье не растаскивало человечьи
кости. Чернели четыре ямки, видать, Мрак не распутывал узлы, а попросту
выдернул колья.
Не сговариваясь, они зашагали быстрым шагом. К солнцу
держались спинами. Долго шли молча, взбивая пыль, каждый думал о своем, наконец
Таргитай проговорил горько:
— Везде кровь, жестокость, несправедливость… Не только
в Лесу, а и в Степи… Выходит, нет на свете справедливости?
— Нет, — отрубил Мрак жестко. Олег промолчал.
— Так что же делать? — спросил Таргитай отчаянным
голосом. Его губы дрожали. — Да, я родился в этом зверином мире, но я не
хочу и не могу быть зверем!
Мрак промолчал, неожиданно ответил Олег:
— Раз уж мы вышли в мир, где нет справедливости, то…
эта работа ложится на наши плечи. Может быть, для того и вывели нас из Леса!
— Для чего? — не понял Таргитай.
— Сделать мир справедливее, — ответил Олег книжным
голосом. — Хоть на волосок!
Мрак насмешливо хмыкнул и ускорил шаг.
Они шли через знойную Степь, когда вдруг Мрак молниеносно
качнулся вбок, а его ладонь швырнула Олега на землю. Почти одновременно что-то
острое ударило Олега сзади. Он упал, непонимающе лапнул ушибленное место, вдруг
ощутил режущую боль.
Таргитай припал к земле, а Мрак исчез, лишь трава
разгибалась, указывая на след. Олег нащупал древко стрелы, что, пробив толстую
волчью шкуру, торчало из его спины. Если бы не Мрак, стрела бы вонзилась в
незащищенную шею или затылок.
Таргитай осторожно приподнял голову, спросил испуганным
шепотом:
— Ты цел?
— Убит, — простонал Олег. — Как рыба на
остроге…
— Потерпи, Мрак вернется. Хочешь, я сам выдерну?
— Нет! — вскрикнул Олег в ужасе. — Лучше я
умру с торчащей стрелой в сердце, чем терпеть новые муки!
Таргитай присмотрелся:
— Сердце с другой стороны. И намного выше.
— Но кровь… Я истекаю кровью!
Таргитай подполз, поглядел ближе:
— Это не совсем кровь… Почему-то желтая, а не красная…
И воняет гадостно… Подождем Мрака?
Олег тихо стонал, чувствуя, как с теплой струйкой, что
медленно течет вниз по ногам, уходит жизнь, а сердце стучит все тише. Друзья не
виноваты в своем бессердечии, весь мир груб и жесток, бесчеловечен!
Впереди послышался далекий шум. Голос Мрака гремел, как рык
разъяренного бера, в ответ слышался верещащий заячий голосок. Наконец Мрак
гаркнул:
