Мрак всмотрелся в далекую темную полоску, что могла быть
только стеной деревьев, прикинул:
— За ночь можно бы проскочить… С вами, косолапыми, за
две. От силы — за три. Будем идти ночами, ясно?
Они долго бежали молча, сберегая дыхание. Мешки больно били
по спине, пот выедал глаза. Привязались огромные злые слепни. Таргитай сперва
шлепал остервенело по каждому, оставляя по всему телу мокрые пятна, потом лишь
отмахивался, наконец лишь фыркал, а когда слепни вцеплялись в лицо, устало тряс
головой.
Бежали по ручью, проламывались через кустарник, неслись и по
голой твердой земле. От топота своих же ног звенело в голове. Много и часто
пили, вода тут же выступала через кожу мутными капельками, сбегала струйками по
спине.
С разгона вломились в густой кустарник. Таргитай и Олег еле
волочили ноги, но взыграли, ощутив близкую прохладу. Мрак опередил, кусты за
ним сомкнулись. Когда обозленные изгои продрались сквозь стену колючек, Мрак
уже стоял на четвереньках, быстро лакал из широкой каменной чаши, выдолбленной
богами или неведомыми людьми. Вода сочилась крохотной струйкой, наполняла чашу,
тут же уходила в песок, едва переливалась через край.
Осмотревшись, Мрак разжег крохотный костер. Дыма от сухих
веток не было, а огонь спрятали за зеленой стеной. Изгои пили долго и нудно,
раздражая Мрака. Таргитай зачерпывал ладонями, проливая половину, пока нес ко
рту, Олег вовсе свихнулся, искал по всем трем мешкам берестяную кружечку,
забыв, что Мрак давно пустил ее на растопку. Потом оба долго соскребали грязь,
пот и облупившуюся кожу, лишь запах жареного мяса оказался самой мощной магией
— пришли с мутными глазами, слюни текут, ноздри раздуваются, как у коней…
Мрак нарезал мясо тонкими ломтиками, велел держать над
горячими углями. Жир вытекал, падал тяжелыми каплями, угли с шипением
выстреливали крохотные язычки огня. Таргитай не утерпел, начал есть полусырым.
Олег скривился, он не забывал, что он — волхв, чтит законы, никогда не ест мяса
с кровью.
Окрепли, подумал Мрак. Раньше бы свалились на полдороге, а
сегодня добежали. Хватило сил умыться, почиститься. Помалу обрастают мясом,
особенно заметно на костлявом волхве. К такому сало никогда не прирастет, но
тугого мяса прибавилось. Они сами еще не понимают, им кажется, что они такие же
слабые, ведь отстают все так же, но раньше он нес их мешки и шел быстрым шагом,
а теперь они прут на себе кучу оружия, шкуры, а бегут как лошади!
— Ешьте в запас, — предупредил он. — Едва
стемнеет — сразу в дорогу. Останавливаться не будем! Авось добежим за одну
ночь?
— Хорошо бы, — вздохнул Таргитай. Он задумчиво
жевал уже третий ряд на прутике и, что главное для Мрака, не лежал пластом, готовый
хоть в вирый, хоть к Ящеру в подземное царство, только бы не шевелиться. —
Будь она проклята, Степь!.. Я не забуду Зарину. Даже Болото с упырями лучше,
чем этот жуткий край. А ты, Олег?
Олег аккуратно вытер жирные пальцы пучком листьев, швырнул
их через плечо.
— Нас изгнали. Мы пошли куда глаза глядят и вышли в
Степь. Рыба ищет где глубже, а человек — где лучше. Но лучше ли здесь?
Несколько раз пытались убить…
— В Лесу тоже, — напомнил Мрак.
— Да, но там упыри, а тут люди…
— А дрягва?
— Ну… то почти не люди. В Лесу должны быть еще племена
кроме невров и дрягвы. Только найти их труднее. Охотой много не прокормишь, я
уже говорил. Любое лесное племя, будь невры или кто еще, не могут держать в
одном месте больше четырех-пяти хат… Такую деревню найти трудно в наших
дремучих лесах! Где-то должны быть еще невры. Почему мы не подумали раньше?..
Таргитай молчал, Мрак тоже неспокойно задвигался, наконец
буркнул с досадой:
— Дураки, да?.. Ты считаешь себя мудрым волхвом… Ладно,
ладно, не говорил, но считаешь себя умнее, по глазам твоим брехливым вижу. А
был ты умнее, когда вас выперли под зад коленом? Считал как и все, что деревня
— весь мир и все люди. Это сейчас… когда повидали дрягву, повидали полян,
киммеров, увидели коней, кузню, услыхали про Экзампей и всякую всячину, в книге
что-то да понял…
Он нежно погладил страшное лезвие железной секиры. На
жестком лице проступила мечтательная улыбка. Олег смущенно задвигался, протянул
к Мраку ладонь.
— Я это и говорю! Здесь поумнели, потому что узнали
больше. Но в Степи труднее. Здесь просторы, и одно лютое племя захватило
огромные земли. Нам надо либо выйти за пределы их земель, либо вернуться в Лес.
Если бы мы не сорвали с того разряженного скомороха какую-то скуфью… шлем, что
ли?.. то могли бы попытаться пробраться через Степь дальше. Не знаю, сколько
дней и ночей так бы шли, но могли бы попытаться. Сейчас же у нас один путь —
бегом в Лес. Туда киммеры на своих конях не сунутся.
Мрак хмыкнул:
— Сколько же Боромир тесал кол на твоей башке, пока
научил говорить так длинно, когда все ясно? В Лес, конечно.
— Обратно в Лес, — повторил Олег.
Он любовно поворачивал секиру, бросая отблески заходящего
солнца в глаза изгоев. В одном месте заметил ржавое пятнышко, немедленно
вытащил из мешка точильный камень, навел блеск, не утерпел, принялся править
острое жало.
Таргитай лежал, глядя в закатное небо, тихонечко играл на
сопилке. Олег перебирал обереги, чужие амулеты. Мрак громко ширкал шершавым
камнем, он же первым насторожился:
— Тихо, славяне!.. Сюда идет человек… Похоже, знает
этот ручей.
Руки Таргитая и Олега мгновенно метнулись к секирам. Мрак
заметил, по-волчьи усмехнулся:
— Научились!.. Пока замрите. Он не похож на степняка. И
не прячется.
Таргитай и Олег, укрывшись за ветками, напряженно прислушивались.
Таргитай сунул сопилку за пазуху, покрепче сжал секиру. Слышно было звонкое
цвириканье кузнечиков. На сапог Таргитая взобралась ящерица, повертела юркой
головой, исчезла, только мелькнул длинный хвост.
Наконец послышались неторопливые легкие шаги. Таргитай
припал к земле, там листьев меньше. К их зарослям брел одинокий странник.
Высок, могучего сложения, с длинными седыми волосами, их прижимал широкий
железный обруч. Странник был в старой ветхой одежде, за плечами висела дорожная
сума.
Когда стал продираться через кусты, раздвигая ветви руками,
Таргитай рассмотрел, что странник в плечах необычайно широк, руки толстые и
жилистые, а ладони широкие, как весла. На темном лице, испещренном глубокими
морщинами, ярко выделялись чистые и ясные, как лед, синие глаза. На плечи
свободно падают седые волосы, ветерок на миг поднял их, и Таргитай увидел
крепкую загорелую шею, морщинистую, как ствол дуба, но такую же толстую,
крепкую.
Увидев Мрака, он шагу не сбавил, лишь заострился взгляд.
Мрак сказал медленно, держа его на прицеле своих черных, как ягоды терна, глаз:
— Мир тебе, путник… Ты, как я вижу, не степняк… Не
разделишь ли с нами скромную трапезу?
