Ариец понял, что отошел в сторону от первоначальной мысли. Вернулся, сделав знак официантке, чтобы принесла еще вина:
– Так вот, всегда ли сто миллионов долларов – это так много? Бабло – это бабло. Тем более надежное и поддержанное золотом. Разве что ядерная война, падение кометы, ограбление форта Нокс или второе пришествие могут изменить это соотношение ценностей. Тут вон скоро вообще конец света обещают, то ли планетка закипит, то ли вселенная сожмется, то ли еще какая херня. Но, несмотря на это, сто миллионов будут этой самой сотней до момента всеобщего бздыка. Потом – хрен знает, как будет. Может, и вновь на ракушки перейдем, если, конечно, выживем.
Томаш почесал бритый затылок, неуверенно спросил:
– Ракушки?
– Ну да, ракушки. Ракушки, шкуры животных, глиняные горшки, каменные топоры, жратва разнообразнейшая, в общем – неизменно ценное во все времена. Только у нас эти времена будут называться Вторыми Каменными…
Ариец проследил, как официантка наполняет бокал, перевел взгляд на ее задницу, обтянутую короткой юбочкой, но приставать не стал. Дождался ее ухода. Проговорил уже тише:
– Ладно, лирика это все. Что будет – то будет. Конец света, я думаю, это вовсе очередные слухи. В двухтысячном году тоже до хрена всего обещали, и ничего – живем и здравствуем. Вот и этот, бздык очередной, тоже переживем. Осталось что? Планомерно сшибать натовцев, подставлять могучую Россию, ну а там и на заслуженный отдых пора. В теплые южные страны. Трахать мулаток, пить дорогое пойло, курить сигары. Что еще надо в жизни, парни?
Те заулыбались. Дружно допили пиво из кружек, одновременно представляя себе, как будут трахать этих самых эбонитовых красавиц, пить коньяк и курить кубинские сигары.
Томаш поставил кружку.
– А только здесь будем это делать, босс?
– Польша не одна в Европе, стран полно. Чехия, Латвия, Литва, Германия, наконец. На крайняк можно и в Белоруссии с Украиной.
– Понял, босс.
Ариец перевел взгляд на Вацлава.
– Ты все сделал, как я говорил?
– Да, босс. Все исполнено в точности. Окурки и бутылку оставили на месте, все путем. Штепан отзвонился копам и сказал, что видел русских. Вертолет вообще разнесло на куски, он даже упал в том месте, где и планировалось.
– Молодец. Ладно, сегодня можете отдохнуть с братвой, а следующей ночью сшибем еще чего-нибудь.
Ариец поднялся, не став допивать вино. Положил на столик несколько десятков сотенных зеленых купюр, на расходы для братвы. Затем удалился, предупредив обоих подельников, чтобы к вечеру все были трезвыми. Оставаться среди пьяных оболтусов не хотелось, его ждало более респектабельное заведение.
Вацлав пересчитал деньги, заулыбался: хватит на основательную попойку всей банды, еще и на шлюх останется. Томаш залпом выхлебал оставшееся после босса вино и поманил официантку. Пиво закончилось, а день только начинался. Впереди ждало много приятного, а для начала – по пивку и звонок братве с радостной новостью.
В клубе царит полумрак, из колонок приглушенно доносится зажигательная мелодия. Через какой-то час колонки будут греметь на всю мощность. В углу, на некотором подобии сцены, крутится симпатичная девица, наряженная лишь в нижнюю часть откровенного купальника, извивается всем телом, призывно трясет прелестями под музыку. Скоро дотрясет, зараза, братва проголодалась, остатки купальника после первого же танца сорвут. Невозмутимый бармен за стойкой машинально протирает посуду уже, наверное, в десятый раз. Скоро подвалит пара десятков бритоголовых личностей, начнется веселье, посуда будет ох как нужна. Официантка принесла клиентам пива, теперь сидит рядом, что-то записывает в блокнотик, видимо, ведет подсчеты. Изредка перебрасывается парой фраз с барменом. Ну, и ей тоже достанется, куда ж без этого, юбочка-то вон какая коротенькая…
* * *
Хоть и вымотались за последнее время, но все же была возможность выспаться прямо в машине. До Бреста ехать прилично, почти семь сотен километров, а за это время даже после недельного лазанья по горам отдохнешь, не говоря уже о том, что под конец дороги спать надоест.
Десантники сдали все оружие, выданное на операцию по перехвату партии нелегальных стволов и боеприпасов, сменили наряд на гражданский. Теперь ожидали, когда будут подготовлены все необходимые документы, визы, паспорта, прочее. Легально так легально, уже попроще дело обстоит: не надо учить новые имена и фамилии, места рождения, не надо волноваться на границе, не надо вообще нервничать, временно ощущая себя другим человеком. Езжай спокойно, расслабиться время есть. К тому же Польша… В Польше не надо бегать с автоматом, поминутно ожидая нападения и стрельбы, там уровень жизни совсем другой, да и люди вежливее. Главное что? Не подавать виду, что ты из России, иначе поляки начнут зло поглядывать вслед и желать в спину всякие нехорошие вещи. Притворись европейцем, разговаривай на английском или хотя бы по-русски, но с нужным акцентом, а там дело пойдет. Еще как пойдет.
Не прошло и двадцати минут, как к десантникам подошел майор из паспортно-визовой службы, живенько предоставил три комплекта необходимых документов, подождал, не будет ли возражений, но их не последовало, и он ушел.
Свешников, удивленно присвистнув, проговорил:
– Помню, загранпаспорт целых три месяца получал, когда в первый раз за рубеж собрался съездить… Меняются времена, меняются. На гражданке в такой короткий срок даже за большие деньги и очень великий блат все необходимые бумажки не предоставят. Н-да…
Андронова критически оглядела свои документы, пожала плечами, убирая их в карман:
– А чего ты хотел, Усатый? Родина спешит, почему бы и паспортно-визовой службе не подсуетиться? За три месяца от девятнадцати ракет одна ржавчина останется, даже ехать не стоит в таком случае, пусть сами разбираются.
Лавров строго глянул на старлея:
– Все разговоры о задании стоило оставить за дверями кабинета, Наталья.
– Виновата, товарищ майор. – Андронова в самом деле поняла, что позволила себе немного вольностей. – Молчу.
Свешников тут же отыгрался:
– Как хорошо, когда женщина молчит, и как хорошо не слышать из ее уст про собственные усы. Прямо на душе полное спокойствие воцаряется.
– Про твое достояние, Усатый, можно рассказывать в любое время. Как и критиковать.
– Разговорчики. – Лавров взглянул на часы, следовало уже выходить на улицу, вот-вот машина должна подъехать. – На выход, товарищи офицеры.
Прохладный утренний воздух освежил лицо, едва они вышли на улицу и спустились с крыльца.
Начинало уже постепенно светать, в середине лета солнце просыпается рано, не в пример зимнему времени. По прилегающей к военной части дороге сновали редкие автомобили, через открытые ворота было прекрасно видно, скоро их будет становиться все больше и больше, потом валом повалят вплоть до пробок, спешить с утра на работу – дело святое.
