Парня в ярко-желтом успели достать спасатели. Врачи провели реанимационные мероприятия и вернули его к жизни. Кроме неопасной раны предплечья, в которое я всадил свой гарпун, у него обнаружилось ножевое ранение полости живота. Конвульсии, стоны и крики о помощи продолжались несколько минут, пока не подействовали сильнодействующие препараты…
Обезболивающие уколы помогли — стоны прекратились, но пловец истекал кровью и терял силы.
— Выживет? — поинтересовался кто-то из его команды.
— Поврежден кишечник. Обильное внутреннее кровотечение — это все, что я могу сказать. Желательно как можно скорее провести серьезное обследование и прооперировать. Иначе ничего не гарантирую, — отрезал врач.
— Вряд ли я буду ради этого идиота снаряжать самолет. Сам виноват — не смог справиться с мальчишкой…
Чем закончился их диалог, я так и не узнал. Аристарх подхватил меня под руку и уволок к выделенному для нашей команды столику в рекреационной зоне…
Итак, победители полуфинала объявлены. Угадавшие победителей радостно потирают руки в предвкушении крупных выигрышей. Ютовая площадка «Кайзера» понемногу пустеет: представители команд расходятся по яхтам праздновать победу или подсчитывать убытки. Вернулись и мы на борт «Арика», где ждал праздничный ужин с обилием разнообразного алкоголя…
Сполоснувшись под душем, я уселся за стол напротив Аристарха и, пока он сохранял относительную трезвость, попросил рассказать о финале.
— Что ж, настало время открыть все карты, — подхватил он бутылку и наполнил до краев свой бокал. — Слушай…
* * *
— Ты чего такой грустный, Женя?! — с нарочитой веселостью воскликнул Аристарх, закончив рассказ.
Оглянувшись на заключенную в стальную сеть акваторию, я вздохнул:
— Не нравится мне предстоящее свидание с акулами.
— Ты с ума сошел, приятель! Мы обязаны четко следовать правилам «Регаты». Или ты боишься акул?
— Не больше, чем твой Автоген Автовазович. Просто у меня клаустрофобия.
— Клаустрофобия?! А где ты тут видишь замкнутое пространство?
— В гробу замкнутое пространство.
Аристарх Петрович зашелся от смеха. Успокоившись и промокнув выступившие слезы, махнул рукой:
— Не переживай — погибших на «Регате» хоронят не в гробах, а по морскому обычаю.
— А, ну это в корне меняет дело. Теперь понятно, почему в здешних водах такие жирные акулы.
На эту шутку он отреагировал странно. Стерев с лица остатки улыбки, вдруг серьезно сказал:
— Отправляйся-ка ты спать. Завтра у тебя тяжелый день — нужно как следует отдохнуть…
* * *
«Вспомнил!! — внезапно проснувшись, вскочил я и уселся на кровати. — Вспомнил, где видел светловолосого парня из украинской команды!»
Это случилось лет пять назад, когда в мой родной «Фрегат» прибыло молодое пополнение. Точнее, шесть человек с различных флотов для того, чтобы мы отобрали пятерых на освободившиеся штатные должности. Двое были с Черноморского флота: первый служил старшим инструктором водолазного дела в школе младших специалистов, второй — заместителем командира аварийно-спасательной партии в бригаде спасательных судов. Следующая пара приехала с Тихоокеанского флота. Еще одного командировали с Северного, а последнего — мичмана — с Балтики.
В былые времена специальной подготовкой боевых пловцов занимался штат исключительных профессионалов в секретной школе, входящей в одно из управлений Комитета государственной безопасности. Через ее горнило и прошло большинство ветеранов «Фрегата», включая меня. После школы нас распределяли по частям и отрядам, где мы с ходу включались в серьезную работу. Старики нас, конечно, опекали — все-таки молодецкий возраст, эмоции, ветер в башке и отсутствие опыта… Тем не менее мы умели практически все. А к моменту прибытия той шестерки новичков идущие сверху «реформы» перевернули все с ног на голову: о секретной школе забыли, финансирование прекратилось. В результате учебная база пришла в упадок, инструкторы и преподаватели разбежались, а «доводка» подводного спецназа целиком свалилась на головы руководящего состава нескольких уцелевших отрядов подводного спецназа. Суть подготовки состояла в следующем: сначала кадровики отбирали для нас физически развитых, прошедших первоначальную подготовку парней, желающих стать боевыми пловцами. Затем мы устраивали для них тесты и оставляли наиболее подходящих. Ну а потом доводили «материал» до нужной кондиции.
Так вот этот светловолосый паренек, бывший в звании старшего лейтенанта, прибыл к нам с Черноморского флота и показал неплохие результаты в тестировании. Хорошо пробежал «тридцаточку» — обыкновенный марш-бросок по кольцевому маршруту вокруг соснового бора, но с двумя изюминками: дистанция — тридцать километров, вес снаряжения — тридцать килограммов. Собственно, поэтому сия экзекуция и называлась «тридцаточкой». Потом вполне сносно справился с имитацией покидания подлодки через торпедный аппарат. На второй день испытаний выдал отличные результаты в тренировочном бассейне. А вот последний и самый важный тест на совместимость запорол. Тест назывался «Буду резать, буду бить — с кем останешься дружить?» и на первый взгляд был самым простым.
Всякому известно, что на средних и больших глубинах пловцы работают в составе групп или как минимум парами. Значит, в группе (или паре) обязана быть психологическая совместимость, умение ладить, находить компромиссы, договариваться. А это, в свою очередь, означает отсутствие в отряде проблемных людей. Вот для выявления таковых мы и собирались в аудитории учебного корпуса. Всем раздавали по листочку с напечатанным списком фамилий кандидатов, и каждый обязан был ответить на единственный вопрос: в какую очередь он готов пойти на боевое задание с тем или иным коллегой? В первую, во вторую, в третью… Или в последнюю — в пятую. Хорошенько продумав, испытуемый ставил напротив фамилий соответствующую цифру. Тот, кто набирал наибольшее количество баллов, отчислялся.
И в тот роковой день не повезло именно украинцу. Он был довольно ершист и чрезмерно амбициозен — это и решило его судьбу.
— Как же его фамилия?.. — плетусь в ванную комнату и подставляю голову под струю холодной воды. — Панов? Панков?.. Нет.
Вернувшись в каюту, стою в задумчивости возле открытого иллюминатора. Южная ночь выдалась безлунной; на черном небе поблескивает россыпь ярких звезд, но света они не добавляют. Все вокруг тонет в абсолютной темноте.
— Панин! — шепчу я, вспомнив фамилию парня. — Точно — Панин!..
В голове зарождается смелая идея. Сегодня я проследил, на какую из яхт удалилась с кормы «Кайзера» украинская команда. Их судно — немного меньшего размера, чем «Арик», — торчало у кольцевого настила метрах в тридцати от нашей стоянки. Для меня проплыть под водой эту дистанцию — плевое дело.
Не включая света, я роюсь в шкафу в поисках легкой одежки темного цвета. Через минуту на мне серые шорты и черная с фиолетовыми разводами футболка.
