Скотина Мэрлок на обрыве, похоже, до последнего наслаждался унижением русского офицера. А когда ситуация усложнилась, снисходительно решил – ну, ладно.
Прогремела длинная очередь из американской винтовки, бандиты как-то изменились в лице, обмякли, пошатались и по одному стали вываливаться за борт, на голову Глеба. Не успел он нырнуть, и падающий боец папуасской мафии треснул его по макушке, поволок в мутные глубины, да еще и вцепился в него агонизирующими конечностями. Это было немногим лучше, чем находиться под прицелом у этой публики. Глеб задыхался, отрывал от себя этого молодого паршивца. Насилу избавился от назойливых объятий, подался вверх, уткнулся во второго, который свалился в воду уже мертвым и по этой причине плавал, тараща в воду мертвые глаза. Пришлось задержаться под водой, и слава богу! Нет худа без добра! На барке разразилась истеричная пальба, сбежалась братва, одни садили по обрыву, другие по воде.
Несколько пуль, оставляя трассирующие дорожки, прочертили разметку у него под носом, спохватившись, он отчаянно забил ногами, подался вниз. Стрельба прекратилась довольно скоро. Такое ощущение, что он находился внутри закатанной банки, слышал глухие звуки, бандиты бегали по палубе, грязно бранились. Он снова поволокся вверх, приблизился к килю, и чего такой упрямый? Вцепился в него, пальцы срывались со скользкой поверхности. Глеб почувствовал, что судно уже не стоит на месте, движется, и недалек тот час, когда гребной винт порубит его на биточки.
Он выругнулся, кинулся прочь, и очень кстати: вода бурлила, затягивала, словно в омут, одновременно отталкивала и притягивала. Глеб сопротивлялся действию «волшебных пузырьков», с усилием направился вниз, и винт, наращивающий обороты, прошел у него над головой. Ничего, все нормально, типичная штатная ситуация…
Глеб терпел до последнего, догадываясь, что на корме толпятся любители поохотиться за чужой жизнью и при появлении чужой головы не преминут поупражняться на меткость в стрельбе. Вынырнул, судорожно хватая воздух, и тут же отправился обратно, машинально подметив, что все в сборе и судно удалилось метров на сорок…
Пули не нашли своего героя, когда он вынырнул вторично, барк уже скрывался за излучиной. Бандиты на палубе исполняли задорный танец, одновременно выбрасывая средние пальцы – явный признак цивилизованного человека, впитавшего основы западной культуры. Не чуя конечностей, он поплыл к берегу, а там среди камней уже возилось плотно сбитое тело американского коммандера. Мэрлок исхитрился спуститься вниз, да еще и прихватил с собой обе штурмовые винтовки. Он встал на колени, протянул руку. В глазах резвились ироничные бесенята.
– Незабываемая акробатика, Дымов, вы были неподражаемы. Давайте руку. Теперь мы с вами квиты…
– И к чему нас это обязывает? – прохрипел Глеб, принимая помощь и взбираясь на макушку отколовшейся от обрыва глыбы. Мэрлок не ответил, он заметил, что майор в прострации, готов свалиться обратно в воду, схватил его за талию, как девушку, поволок на ровную площадку между камнями.
– Я все понимаю, Дымов… – кряхтел он, пристраивая Глеба в сидячее положение. –
Вас хорошо готовят, вы рисковый парень, у вас отличная реакция, вы ходите по грани. Но зачем вы поплыли к бандитам, объясните? У вас имелся смелый план? Что, вообще, вы могли сделать в подобной ситуации? Задержать их? Атаковать голыми руками? Выразить свое почтение?
– Я бы что-нибудь придумал, Мэрлок, не волнуйтесь… – Глеб отплевывался, он никак не мог отдышаться. – Временами полезные мысли приходят не до того, а во время того… если вы понимаете, что я хочу сказать. Но в данной ситуации, вы правы, положение сложилось интересное и требовало более взвешенного подхода… Что вы ухмыляетесь, Мэрлок? У вас уж точно не было никакого плана, сидите тут, рассуждаете на пустом месте…
Послышался бодрый треск, из-за мыса на полном ходу вывернул катер с «интернациональным» спецназом. Вместо дружеского приветствия по людям на камнях ударили из нескольких стволов! И откуда взялись силы? Пришлось спускаться с камней, забиваться в щели, Мэрлок орал благим матом, проклиная любителей «дружественного огня». Глеб не помнил, чтобы он когда-нибудь с таким упоением и витиевато матерился! Он прошелся по всей парадигме, вывалил все, что думает об этих стрелках, об их родне до последнего колена, о будущих детях, внуках и правнуках. Стрельба оборвалась, несколько мгновений сохранялось какое-то стыдливое молчание.
– Свои, что ли? – неуверенно осведомился сроднившийся с пулеметом Саймон.
– Похоже, да, – рассудительно проурчал из рубки Антонович. – Смотри-ка, упали, погода, видать, меняется.
– Эй, Глеб Андреевич, коммандер, это вы? – сконфуженно выкрикнул Семен, поднимая голову. – А чего вы тут прячетесь? Учтите, мы нервные, любого шороха боимся…
Точно, это командир, – захохотал Семен, когда над камнем воздвиглась обозленная физиономия непосредственного руководства. – Да ладно, командир, не обижайся, всякое в жизни бывает…
– Не обижаться? – вскипел Глеб, взбираясь на камень. – Я не обижаюсь, мужики, вы меня просто бесите! Вы хоть что-нибудь видите дальше своего носа?
– Вот теперь видим! – крикнул, возвышаясь над бортом, Становой. – Прости, Андреич, переволновались мы чего-то. Такая заварушка…
– Ага, – поддакнул Антонович. – Из чувства самосохранения хочется побыстрее сдохнуть, а тут еще вы со своим американским супостатом…
– О чем говорят ваши люди, Дымов? – недовольно ворчал Мэрлок. – Я ни черта не понимаю. Почему они в нас стреляли?
– Они идиоты, коммандер, – охотно объяснил Глеб. – Они ошиблись. А стреляли, между прочим, не только мои люди, но и ваши. – Он покосился на сконфуженных американцев, прячущих винтовки за спину. – Они тоже идиоты. Эй, уволенные из рядов Российской и американской армий, прижмите судно к берегу!
Он никого, если вдуматься, не осуждал – у мужиков нервы. И бандиты могли оставить засаду на берегу. Все они временами делают то, чего делать нельзя категорически! Их затаскивали на борт, как сети с уловом, Глеб при этом умудрился сорваться, а Семен смущенно бормотал, что «все, что нам помогает, делает нас беспомощными». Зато они прикончили в позиционном бою примерно трех бандитов. Во всяком случае, ранили. Подумаешь, достижение, командиры спецназа тоже прикончили трех бандитов: одного Глеб, двух – Мэрлок… Глеб валялся кулем на грязной палубе, приходя в себя. Ревел мотор, катер разгонялся, устремляясь за оторвавшимися бандитами. Бойцы опять сосредоточились на позициях, Семен мурлыкал под нос: «Над нами солнце светит, не жизнь, а благодать…» Расслабление волнами охватывало организм. Глеб лежал, раскинув руки, блаженствовал, а над ним сияло ослепительное лазурное небо, разгорался жаркий день, проплывали шапки деревьев, накрытые сетями вьющихся паразитов. Купание взбодрило. Он не калека! В организме еще остались силы, он еще способен нагнать жути на своих и чужих. Дымов распахнул глаза, привстал и отшатнулся, обнаружив рядом с собой мертвого питона, которому сам же размозжил голову. Зрелище было не самое гастрономическое. Внутрь это мясо уже не употребишь, больше часа валяется на солнце… По палубе разносился тяжелый сладковатый дух. Раньше он только зарождался, а в пылу сражения и вовсе было не до него. Зловоние производила, естественно, не змея – ей еще рано… Он пошатался неприкаянной зыбью по палубе, бойцы и без него контролировали ситуацию. Поманил уставшего Мэрлока, тот сидел под надстройкой и грязной ветошью протирал затвор испачканной винтовки.
