— Нам пока его перехватывать не нужно. Вы можете с ним встретиться и сказать, что трое из спецназа ГРУ кого-то ждут… В башне за селом. К ним туда человек придет, который покажет, где искать базу Рифатова. Это все, что от вас требуется.
— Сказать так? — не понял Абубакар Магометович расклада. — Сказать можно. Только зачем?
А это ему вовсе и ни к чему было знать. Я вытащил из кармана тысячу рублей и положил на стол:
— Оплата за услуги.
Хозяин показал, что не любит, когда деньги на столе лежат. Примета нехорошая, если деньги без присмотра. Он сразу сгреб купюру.
— А если спросит, откуда я знаю?
— Скажите так, чтобы не спросил. Зло скажите, с издевкой. Просто что-то такое, типа: «Хана твоему Рифатову пришла»… И дальше, что я просил. После такого не спросит ничего. А я в рапорте вас отмечу обязательно, как активного помощника. Попрошу командование премировать вас денежным вознаграждением.
Дамадаев думал не долго. Полученные деньги требовалось отрабатывать, а купюра уже сильно привыкла к карману. Да и мое обещание отметить его деятельность в рапорте, наверное, подействовало.
— Это я скажу… Сейчас прямо пойду в магазин, там при всех и скажу. Может быть, даже не ему, а просто кому-то, но громко. Чтобы он слышал. А вы…
— А мы пока уйдем. Встретим его за перевалом и проводим…
— Нет. Вы в башню идите. Валиюлла Зайналович человек недоверчивый, может сначала проверить, есть ли кто в башне. Возьмите у меня у забора по паре поленьев. И костер в башне разведите, чтобы огонь в бойницу видно было. Там есть место от старого костра. Я сам видел. Его в бойницу видно. Это будет убедительно.
— Хорошо, — согласился я. — Мы так и сделаем.
— Попасть можно только в дальнюю башню. У остальных входы заделаны наглухо, чтобы дети не лазили. Башни старые, вот-вот упасть могут. Не приведи Аллах, завалит детей. А дальняя еще крепкая. Ее детям и оставили. Пусть знают, как предки их жили, как от врагов спасались. Так наш покойный председатель сельсовета решил. Его сегодня убили.
— Мы знаем. На всякий случай, ваш номер телефона…
— Зачем вам мой номер? — насторожился вдруг Дамадаев.
— Вдруг вопросы возникнут. Спросить что-то потребуется.
— С одним условием, — категорично сказал Абубакар Магометович, — не записывать. Только по памяти звоните. А после звонка номер из мобильника сотрите.
— Осторожный вы человек.
— Мне иначе нельзя, я каждый день по лезвию ножа хожу, — высокопарно и с глупой гордостью сказал Дамадаев. — И вообще, меня так учили.
— Учили? — переспросил я, не думая, что существует школа ментовских стукачей.
— Ну, инструктировали.
— Говорите. Я запомню.
Он продиктовал. Я повторил номер. Память меня пока не подводила…
* * *
Нет, определенно, такой солдат-контрактник, как Костя Варламов, мне во взводе просто необходим. У него голова работает за троих. Я вот не сообразил, как нам подступиться к Икрамову. А он придумал не только как подступиться, но и как заставить Икрамова на нас сработать. Причем предельно просто. Все гениальное, слышал я когда-то, просто. Сам Бог — понятие простое. А простое — это то, что невозможно объяснить словами. Например, к простым понятиям относится цвет предмета. Попробуйте мне объяснить, что такое зеленый цвет. Найдите слова. Не найдете. Как не сможете объяснить, что такое Бог.
Вот только уговорить Константина подписать контракт будет, я думаю, сложно. Он парень по натуре гражданский, не очень уважительно к субординации относится и не видит разницы в погонах, считая, что солдатские и офицерские, кроме внешнего вида, ничем не отличаются. Но это и не суть важно для контрактника. Другие качества солдата с лихвой окупают его недостатки. По крайней мере, в лице его непосредственного командира. Меня, то бишь…
Дело было запущено. Осталось дождаться, когда оно наберет обороты.
Абубакар Магометович быстро собрался. Ему и собраться-то было — только руки в рукава куртки засунуть и сумку в руки взять. Нам собираться еще быстрее — только встать, поскольку мы даже бушлаты не сняли. Из дома мы вышли все вместе. Дамадаев снова свет нигде не выключал. Точно, ему коммунальные услуги полиция оплачивает. Тот, кто предложенную тысячу рублей так быстро со стола убирает, свои деньги обычно бережет. А ментовские не жалко…
— Поленья не забудьте, — кивнул хозяин в сторону поленницы, сложенной у забора.
Проявил не подлежащую сомнению щедрость, поскольку дрова в здешних местах дорогие, дома отапливаются в основном углем, а дрова только на растопку используются, мало лесов в округе — горы. И это не Чечня, где все горы лесами покрыты. В Дагестане горы другие. Здесь из растительности преобладают только те кусты, которые легко приживаются в трещинах, пробитых временем в скалах. Другим зацепиться не за что.
Дрова были сухие, смолистые, и разжечь из них костер было бы несложно. Мы вышли за калитку, попрощались и без сомнений двинулись в разные стороны. Абубакар Магометович пошел к магазину, мы — к выходу из села уже известной нам дорогой. Тот слепой старик, что «смотрел» на нас, когда мы входили в село, все так же стоял за калиткой своего двора и провожал нас невидящим взглядом. Сразу за последними домами мы свернули направо, в сторону башен. Темнота уже спустилась густая, и башни даже видно не было. Но я визуально помнил, где она находилась, и потому уверенно вывел бы свою группу к месту, хотя для проверки все же подсветил тактическим фонариком. При этом сам не был уверен, проверяю я направление или же действия фонарика. В округлое пятно света легло основание башни. Направление я изначально выбрал верное, словно шел по азимуту.
Идти пришлось через заснеженное поле. Но здесь оставлять следы мы не боялись. Преследовать нас было некому, и даже старались эти следы оставить, чтобы Валиюлла Зайналович Икрамов смог убедиться, что спецназовцы действительно прошли к башне. И снежный покров на поле был не такой, каким он бывает в срединной России, где рискуешь по колено провалиться. К тому же к вечеру подморозило, и на снегу образовался наст. Причем достаточно прочный, чтобы выдерживать вес наших тел. Лишь изредка наст звучно хрустел и проваливался под каблуком. Но слой снега был таким тонким, что башмак даже не тонул.
Однако уже вскоре начались затруднения. По мере подъема к башням повышалась крутизна пути, а наст был, естественно, скользким, как всякий лед. И теперь уже пришлось намеренно пробивать его башмаком, чтобы не скатиться к началу пути. Таким манером мы все же добрались до ровной каменной площадки, пусть тоже со снегом, но там снег лежал уже лишь между камнями, и можно было не рисковать скатиться. Да и площадка была с таким минимальным уклоном, что скатываться некуда. Наши фонари осветили стену высокой прямоугольной башни. Вышли мы к средней, с нее и начали осмотр, чтобы удовлетворить свое любопытство. Мне вспомнился рассказ одного из ветеранов спецназа, уже давно вышедшего на пенсию, как после проведения операции по вызволению заложника в Никарагуа, когда пришлось ходить даже на территорию Гондураса, кто-то спросил наших бойцов, как им понравились пирамиды майя? Бойцы удивились — какие такие пирамиды? Оказалось, что они отступали по склону древней пирамиды, уже заросшей джунглями, и даже не знали этого, приняв пирамиду за обыкновенную гору. Мы, в отличие от ветеранов, знали, что смотреть. Башня была сложена из часто используемого в местном строительстве сланца и частично из обыкновенного бутового камня. Цемент в Средние века, естественно, еще не производился, и скрепляющим раствором служила глина. Не знаю, какими наполнителями укрепляли глину, наверное известью, золой и еще чем-то подобным, но факт тот, что старинные сооружения, высокие и прочные, простояли гораздо дольше, чем в состоянии простоять современные здания, созданные с применением высоких технологий, уже о чем-то говорил. Нам спешить было некуда, и потому мы могли позволить себе осмотреть местные достопримечательности. Я даже поковырял ножом раствор между камнями. Он оказался сухим и ломким.
