— Нож…
Нож тут же покинул ножны на спине и отправился в другую сторону от автомата.
— Гранаты…
— Нет гранаты…
Только после этого я встал, вытащил из чехла на поясе наручники и подошел к пленнику. Он заговорил что-то на непонятном мне языке, сильно жестикулируя.
— Сними с него рюкзак, сам понесешь, — показал я на убитого. Пленник чуть не с великим удовольствием стал стягивать лямки тяжелого рюкзака с напарника. Через минуту он уже стоял, готовый выполнять все мои приказы. Приказ тут же последовал:
— Спиной ко мне. Руки за спину.
Наручники громко лязгнули металлом, защелкиваясь. В темноте любой неестественный здесь звук кажется излишне громким.
— Где Магомед Магометов? — спросил я, на всякий случай проверяя ситуацию.
— Там… — кивнул пленник в сторону, откуда слышалась стрельба.
— Там и останется, пока его в морг не увезут, — пообещал я. — А ты — вперед.
Два взрыва гранат, посланных из «подствольников», словно бы служили подтверждением моих слов. Я надеялся, что пророческих…
Глава двенадцатая. Рядовой Константин Варламов
Отражение прорыва
— Старлей решил, что мы до таких действий просто не доросли… — сделал я вывод.
Скворечня, которому, собственно, и адресовалась моя реплика, промолчал.
Старший лейтенант Тицианов не послал навстречу двум бандитам кого-то из нас, хотя мы, думается мне, могли бы сами провести эту микрооперацию, и, наверное, неплохо. Но он, как всегда, посчитал, что один против двоих — это риск, и предпочел рисковать своей жизнью, но не нашей. Не знаю, как Скворечня, — младший сержант вообще о своих чувствах и ощущениях предпочитает не распространяться, что с него взять, молчаливый сибиряк! — а мне лично это было даже слегка обидно. В глубине души понимал, что со стороны старлея это не есть акт недоверия. Просто так старшему лейтенанту было легче. Но хотелось бы и себя проявить, и испытать тоже. Хотелось дело сделать такое, которым потом можно было бы гордиться. Иначе для чего нас так активно тренировали и натаскивали. Против одного немца Тицианов послал Скворечню, а когда бандитов оказалось двое, предпочел сам, в одиночестве работать.
Но нужно смириться. В армии действия командира не обсуждают. Решил так, значит, так тому и быть. Мы с младшим сержантом продолжали наблюдать за бандитами. Скворечня на третьем этаже, я — на втором. Правда, Василий спускался на первый и сделал укол промедола пленнику, который громко стонал. Но после укола немец затих и, кажется, заснул. Я видел, как Скворечня положил несколько досок рядом. Две даже от обшивки стены первого этажа оторвал и гвозди каблуком загнул. А потом перетащил пленника на эти доски.
— Перину помягче не подстелил? — спросил я, когда Вася поднимался к своему окну.
— Это чтобы мочевой пузырь не застудил, — объяснил Скворечня. — Не люблю, когда люди штаны мочат. Воняет от них сильно. По ветру, так за километр, как от бомжей. А у нас все запахи вверх поднимаются. Мы с тобой и задохнемся.
— Ты уже подготовил все документы на прописку в этой башне? — спросил я с наигранной наивностью. — Я как-то не умудрился успеть…
Скворечня усмехнулся и полез выше. Он к моим шуточкам привык, и понимал их.
Мы продолжили наблюдение. Фонарь на автомате Скворечни освещал и позицию бандитов Такыя Рифатова, и позицию бандитов Магомеда Магометова, помогая первым видеть атаку вторых. Издали и по башне было выпущено несколько очередей. Стреляли, конечно, в фонарь, чтобы вернуть себе возможность действовать в темноте, которая позволяла использовать численное преимущество. Но попасть в фонарь можно было, наверное, только хорошему снайперу из хорошей винтовки. Да еще и снегопад мешал.
С той стороны, куда ушел старший лейтенант, прозвучал одиночный выстрел. И я, и младший сержант знали, что Тицианов любит стрелять одиночными. А бандиты, напротив, как правило, предпочитают очереди. Но выяснить ситуацию мы пока возможности не имели. Оставалось ждать, когда объявится сам Тицианов. В том, что объявится он, а не пара бандитов, у нас сомнений не было — наш командир взвода надежный. Он не любит действовать эффектно, но работает эффективно. Это, думается, большой плюс.
— Жахнем по гранате? — предложил Скворечня.
А отчего же было не «жахнуть»! Пришлые бандиты уже чуть не в полный рост шли, пользуясь тем, что снегопад их частично скрывал.
— Давай. Дистанция вроде бы сократилась. Сейчас метров сто пятьдесят, наверное.
— Да. Ставь прицел на сто пятьдесят метров. Прямой наводкой. Я стреляю первым.
Выстрелил-то он первым, но мой выстрел раздался сразу, и потому два звука слились в один. Впрочем, даже невооруженным глазом было видно — разорвались гранаты не одновременно, а с разницей в пять секунд. Или гранаты летели с разной скоростью, или угол прицела был выбран разный. Я видел, как отпрыгнули бандиты от взрывов, но, кажется, встали все. Не уверен, что здоровые, но, по крайней мере, живые. Однако уже вести себя так нагло перестали и пошли медленнее и аккуратнее. А нам именно это и нужно было — затянуть бой до прихода подкрепления.
— Без командира у нас стрельба не ладится, общей координации не чувствуется, — вздохнул я, и, в дополнение к гранате, дал несколько очередей. Это, кажется, оказалось более эффективным. По крайней мере, одного бандита я уложил точно. Над другим склонились двое, а потом они помогли ему встать. Судя по тому, что к этому бандиту относились с почтением, подумалось, что ранил я их эмира Магомеда Магометова. Жалко, что не убил. Хотя, может быть, даже хорошо, что не убил, а то без эмира банда могла бы отступить, и где потом искать ее, преследуя по горам!
Именно эта мысль и остановила меня, потому что по группе, когда эмира на ноги поднимали, стрелять было бы одно удовольствие. Бей — не промахнешься.
— Скоро и командир ваш к вам присоединится, — услышав мои слова, пообещал старший лейтенант, входя в башню и кого-то затолкнув в нее перед собой. — Скворечня, неси веревки. Пленника нужно хорошо связать. Этому челюсть ломать не обязательно. Разве что выступать будет. С его рюкзаком осторожнее. Похоже, там взрывное устройство.
— Не люблю, когда меня взрывают, — сказал младший сержант, расходясь со старшим лейтенантом на втором этаже, у меня за спиной. — Тем более во второй раз. Третий может быть более удачным. Проявим осторожность, чтобы сохранить перед собой стены.
Тицианов уже поднялся к окну и смотрел в бинокль.
— Это хорошо, когда имеются стены, — ответил командир взвода. — Но вот как эти стены отстоять — вопрос насущный. Фонарь так далеко не достанет, но в тепловизор я вижу, что с дороги сворачивает еще одна толпа. Человек двадцать. Пока еще сложно точно сосчитать. Идут плотно, сияние в тепловизоре сливается.
Он комментировал то, что видел, чтобы нас держать в курсе дела. Так как правильно понимает, что всегда может прилететь шальная пуля и оставить нас без его чуткого руководства. И он вводит нас в обстановку дела заранее.
