– Что вздыхаете? – улыбнулся Трубин, заметив реакцию ленинградского чекиста.
– Мне кажется, вначале надо разобраться с бандой, а потом уже усмирять крестьян, – ответил Алексей, – иначе мы ничего не добьемся. Бандиты будут постоянно подливать масла в огонь, смущать людей, мешать работе колхозов, грабить поезда…
– Я в корне не согласен, – перебил его Трубин, – эти задачи надо решать совместно. Сначала взяться за жителей деревень, которые сотрудничают с бандитами, потом разобраться с бандитами и снова взяться за крестьян, которые не желают вступать в колхозы.
Алексей хотел возразить, но подумал, что в этом что-то есть, и промолчал.
– И, кстати, с бандой к этому времени уже, наверное, и без вас разобрались, – напомнил Трубин весело.
Внезапно дверь в кабинет распахнулась, и внутрь ввалилась бледная секретарша.
– Что стряслось? – напряженно спросил Трубин, видя ее состояние.
– Там Игорь Антонович. Его привезли, – дрожащим голосом пояснила Анна.
– То есть, как привезли? – не понял Трубин.
– Так, – проронила едва слышно девушка и, прислонившись к косяку, заплакала.
Потеснив ее, в комнату вошел грязный запыхавшийся Красин. На него было страшно смотреть. Одежда изорвана. Лицо – сплошные синяки да ссадины. Одно ухо прострелено и закрыто наспех сделанной повязкой.
– Павел Игнатьевич, что там у вас, черт побери, произошло?! Где Тарасенко?! – гневно воскликнул начальник окротдела ОГПУ, но в глазах его при этом непонимание и растерянность сменились страхом.
– Убили Игоря, – процедил сквозь зубы Красин, – я привез его тело. Там на улице. Дудницкий тоже убит. Трефилов ранен. Поехал к врачу. Его шатало, как пьяного. Еле доехал.
– Рассказывай все, – потребовал Трубин с дикими глазами.
– Да и рассказывать-то особо нечего, – опустил глаза Красин, – попали как кур в ощип. Они, видно, ждали нас и подготовились. Везде были расставлены ловушки и засады. И как только гады прознали?!
– Как прознали? – передразнил его Трубин. – Да вы же о секретности никакого представления не имеете. Устроили парад на площади. А я, дурак, послал вам Игоря, чтобы он привел вас в чувство. Только погубил парня.
– Я не мог предположить… – начал было Красин, но Трубин его зло перебил:
– А зря не могли… надо было мочь и предполагать! Нет ничего хуже, чем дурак с инициативой.
– Вы на что это намекаете? – обиделся Красин.
– А я не намекаю, – оскалился Трубин, – нету у меня такой привычки.
Красин сердито засопел.
– Сколько убитых? – спросил Трубин.
– Точно не знаю, – виновато буркнул начальник окрисполкома, не поднимая глаз, – человек семьдесят, может, восемьдесят. Кто-то, может, еще в лесу блуждает. Мы с Трефиловым привели назад двадцать человек. Почти все ранены.
– Уму непостижимо, – в бешенстве хлопнул по столу ладонью Трубин, – нет, вы только себе представьте! В голове не укладывается!
– Из какого источника вы получали оперативную информацию о банде? – спросил Алексей израненного партийного работника. По реакции он догадался, что слова для Красина были новыми.
– Чего? – переспросил он изумленно.
– Откуда вы узнали о местоположении банды, о ее численности, вооружении и тому подобном? – пояснил Алексей спокойно.
– А – а – а, – озадаченно протянул Красин, сообразив, что от него требуют, – один местный из села Сосновка. Он рассказал…
– Вы доверяете этому человеку? – Алексей держал взгляд собеседника, не давая тому ни на секунду расслабиться.
От этого вопроса Красин совсем скис, опустил глаза и буркнул едва слышно:
– Ну да, доверяю. Он ведь заинтересован.
– И чем вы его заинтересовали, – печально улыбнулся Алексей, заранее зная ответ, – деньги, верно?
– Ну да, деньги, – честно признался начальник окрисполкома, – и обещал, что мы не тронем его единоличное хозяйство.
– Почему он пошел на сотрудничество с вами? – продолжал давить Алексей. – Почему вы выбрали именно его?
– Ну, он доносил на односельчан. Сам ко мне пришел, когда раскулачивание началось. Он за деньги мать родную продаст. Я поговорил с ним и понял это. Решил использовать в своих целях. Это же для общего дела. – Красин поднял глаза на чекиста, и в них был вызов: – А что, не надо было? Прикажете вслепую работать! Мы тут все сидим как на пороховой бочке. Ошибешься, и конец. Я принимал меры, которые посчитал необходимыми. Я отвечаю за порученное мне дело перед партией и советским народом!
– А вы слышали о приказе ОГПУ № 108/65 от 8 марта 1931 года, – небрежно поинтересовался Алексей, – и о том, что 31 декабря 1930 года ВЦИК и СНК РСФСР упразднили своим постановлением НКВД РСФСР, а функции руководства милицией и уголовным розыском передали ОГПУ? Лишь ОГПУ имеет право заниматься привлечением классово близких пролетариату и крестьянству людей для выявления чуждых элементов и ведения оперативной работы. Сдается мне, товарищ Красин, что вы не своим делом занимаетесь.
– Я не своим? – глухо повторил начальник окрисполкома багровея. Его глаза превратились в узкие щелочки, и казалось, что какая-то сила разрывает его изнутри, стремится наружу. Однако Красин умел контролировать себя. Он отлично понимал, где находится, поэтому смог удержать гнев и необдуманные слова, готовые было сорваться с языка.
– Да, вы занялись не своим делом и наломали дров, – продолжал Алексей, понимая, что нажил себе смертельного врага. – Вы взрослый человек, поэтому должны понимать, что за это бывает. Уголовный кодекс – статья 113. Дискредитирование власти, т. е. совершение должностным лицом действий, хотя бы и не связанных с его служебными обязанностями, но явно подрывающих в глазах трудящихся достоинство и авторитет тех органов власти, представителем которых данное должностное лицо является, – лишение свободы на срок до двух лет. Статья 121. Разглашение, сообщение, передача или собирание в целях передачи должностным лицом сведений, не подлежащих оглашению, – лишение свободы на срок до трех лет. Акцентирую внимание – разглашение. Операция против банды должна была готовиться тайно, а вы практически оповестили бандитов о своем походе. Погибли люди.
– Вы что, собираетесь меня арестовать? – прошипел сквозь зубы Красин.
Алексей посмотрел на безмятежное лицо Трубина и спокойно ответил:
– Пока нет. Однако если вы продолжите в том же духе, исход будет печальным.
– Я сам едва не погиб, – играя желваками, произнес разъяренный Красин.
– По своей вине, – парировал Алексей.
– Так, предлагаю оставить обвинения и объединить усилия в борьбе с общим врагом, – счел нужным вклиниться в разговор Трубин. – Наши товарищи погибли… Нужно оповестить родственников. Я лично поеду к вдове Тарасенко…
