– Нормальных бойцов осталось человек сорок, остальные так, шваль, – ответил бандит.
Алексей перевел взгляд на атаманшу, но не смог прочитать по ее лицу, правду говорит ее бывший соратник или нет. Евдокия взяла себя в руки и невозмутимо восседала на телеге в колодках, глядя куда-то в лес.
– Сможешь показать на карте, где находится крепость? – снова обратился Алексей к бандиту.
– На карте нет, – растерялся Серый, – но отвести смогу.
– А почему по карте не можешь? – подозрительно спросил Алексей.
– Потому что не умею, – проворчал Серый, – в университетах не обучался.
– Неграмотный, что ли? – спросил Трефилов.
– Читать и писать умею, – гордо заявил Серый.
– Ладно, разберемся после, – буркнул Алексей. Потом в его голове всплыл вопрос, который его уже давно мучил: – Слушай, Гаврила, а ты местный?
– Да, а что? – вскинул голову Трефилов.
– Я просто хотел спросить, что у вас тут за сражения такие были в Гражданскую, про которые собирается писать наш историк? Становление советской власти. Что тут было знаменательного?
– Да тут вообще не было боев, – нахмурился Трефилов, – война, можно сказать, обошла эти места стороной. А советская власть на первых порах устанавливалась без особых проблем. Местным что белые, что красные – все едино.
– А чего же тогда наш ученый здесь ищет? – спросил Алексей.
– А мне почем знать, – пожал плечами Трефилов, – умный, вот и ищет.
– По-моему, слишком умный, – тихо произнес Алексей и посмотрел на небо, на котором быстро собирались серые тучи. – Опять дождь будет.
– Да тут всегда так в это время года, – вздохнул Трефилов.
– А потом? – с надеждой спросил Алексей.
– А потом гнус пойдет, – весело ответил Трефилов, разрушив его мечты о хорошей погоде.
* * *
– Влас, они не вернулись, – кинулась Анисья к Пакину, когда тот выходил из конюшни.
– Знаю, – с мрачным видом отозвался он, глядя в сторону, – Лопухов был только что в скиту. Всех наших красные побили. Нарвались ночью на засаду. Твою сестру и Серого взяли в плен.
– А Емельян? – выдохнула пораженная страшной догадкой девушка.
– Убили его, – после секундного колебания признался Пакин.
По щекам Анисьи побежали слезы. Она просто не могла их сдержать. Слишком много всего случилось в один миг. Парень, с которым они вместе выросли, мертв, а сестра схвачена врагами.
– Мы должны их вытащить, – всхлипнула Анисья.
– Она сама виновата. Я предупреждал, – проворчал Пакин.
– Я приказываю, – настойчиво повторила Анисья, наступая на офицера. Ее рука легла на рукоятку револьвера, торчавшего из кобуры. – Слышишь, приказываю.
– Как мы это сделаем, не подскажешь? – зло спросил Пакин. – Ее повезли в село. В Сосновке сейчас большой отряд наемников. Почти сотня штыков. Это уже не шутка. Это не добровольцы, которых можно пощелкать играючи. Твоя сестра серьезно влипла.
– Но что-то же можно сделать, – давясь слезами, выкрикнула Анисья, – нельзя же вот так взять и бросить их там.
– Пойми, в данный момент ничего сделать невозможно, – покачал головой Пакин. – Серый угробил своих парней и сильно ослабил этим нашу оборону. Я сейчас смогу набрать штыков сорок подготовленных бойцов. В открытом бою против наемников нам не выстоять. В село тоже заходить – дохлый номер. Остается как-то заманить их в ловушку.
– Пока мы будем их заманивать, мою сестру расстреляют.
– Нет, сразу ее не расстреляют, это я тебе точно говорю, – заверил Пакин, – из нее будут выбивать сведения. Заставят показать дорогу сюда.
– Она не станет, – покачала головой Анисья, – я ее знаю. Умрет, но не сдаст.
– Погоди, а если она все-таки поведет их, если ее вынудят? – стал вслух размышлять Пакин. – Куда в этом случае она поведет их?
– Да к черту на рога, в пекло, но не сюда, – убежденно воскликнула Анисья, – моя сестра никогда не станет Иудой.
– Может, ты и права, – задумчиво произнес Пакин, – она поведет их в какое-нибудь гиблое место подальше отсюда.
– На болото к сторожке, – вспомнила Анисья поход по местным болотам, – более гиблого места теперь не встретишь. Как разлилась река, там образовалась настоящая трясина.
– Купятся ли на это красные? – с сомнением покачал головой Пакин. – Нет, чекисты не дураки.
– Дураки не дураки, а выбор у нее теперь не велик, – заметила Анисья. – Засаду нужно делать там на болотах, а для сестры оставить какие-нибудь знаки, чтобы ей знать, куда идти.
– А ведь говорил я ей, – сокрушенно покачал головой Пакин, – красные Афанасия даже не тронули. Он им изначально был не нужен. Какой толк от слепого старика? Они нас хотели выманить, и им это удалось благодаря твоей сестре. Почему вы старших никогда не слушаете! Что, это зазорно…
– Не время сейчас уму-разуму учить, надо действовать, – оборвала его Анисья.
Раздался топот конских копыт, и в ворота крепости въехали Федор Лопухов и Патрикей. Оба мрачные.
– Больше всего я боюсь, что Серый все испортит там, – сказала она Пакину. – Евдокия-то сообразит, как надо, а вот этот уголовник малость туповат, может все завалить.
– Ну, Серый мне никогда не нравился, однако некая звериная хитрость у него имеется, – ответил он задумчиво, – мужик сильный и без башки. Такой любой допрос выдержит и не расколется.
Патрикей с Федором спешились и поздоровались. Пакин поинтересовался, чего у них нового. Патрикей сообщил, что организовал похороны погибших. Тела решили не перевозить, а похоронить на кладбище в скиту. Ефросинья была не против, сказала, что воины погибли за правое дело в борьбе против красных демонов. Лопухов сообщил, что сумел догнать отряд красных, видел, что Евдокия и Серый живы. Близко подобраться не мог. Людей у красных после ночного боя осталось всего ничего. Если бы они вовремя собрали отряд и послали его в погоню, то атаманшу удалось бы отбить.
– Если бы да кабы, – махнул рукой Пакин, – мы вообще сначала не знали, что думать.
– Мы с ней близнецы, – пояснила Анисья Федору, не посвященному в их тайну.
– Да я уж давно понял, – усмехнулся Лопухов, – удивляюсь, как остальные этого не понимают.
– Люди просто хотят верить в чудо, – пояснил Пакин, – зачем им мешать.
* * *
Для показательной казни Красин приказал согнать всех жителей села на большом поле. Затем наемники вывели приговоренных и заставили их копать траншею. Когда они закончили, выстроил их у траншеи и зачитал приговор, который сам до этого написал на бумажке корявым почерком – руки сильно тряслись после ночных возлияний.
– …За контрреволюционную деятельность, пособничество бандитам, уничтожение колхозной собственности и пособничество в убийстве семьи председателя вышеперечисленные приговариваются к расстрелу!
