От этих мыслей Рыков совсем загрустил и сел на стул. Теперь, когда он был в двух шагах от несметных сокровищ, судьба подкинула ему новую задачу. В диком напряжении он думал, что делать, совершенно позабыв о штабс-ротмистре. Больше всего его огорчало, что в ските одни бабы, а лошадей – раз-два и обчелся.
Он так глубоко ушел в свои мысли, что, если бы не мгновенная реакция, слепой старик запросто снес бы ему голову массивным дубовым стулом. Рыков успел отпрянуть в последний момент. Афанасий вскочил и ударил со стремительностью, вовсе не свойственной людям его возраста. Стул прошел в сантиметре от лица Рыкова и, с грохотом врезавшись в стену, разлетелся на части. Отступая, Рыков упал на спину. Рука метнулась к ножу в голенище сапога.
– Эй, не дури, – выкрикнул он, пытаясь образумить слепого.
– Никто не узнает об этом грехе, – прорычал в ответ Афанасий Порфирьевич. Быстро ощупав острый край обломка бруса, оставшегося в руке, он размахнулся, чтобы всадить его в жертву. Рыков уклонился и вонзил нападавшему нож в живот, в область печени. Он не собирался убивать, а действовал скорее инстинктивно. Промедление означало смерть. Острый дубовый кол прошел выше его груди, над плечом и воткнулся в щель между досками. Немного бы ниже – и все. Слепой захрипел, отступил назад, слезая с лезвия ножа, и в лицо Рыкова брызнула теплая кровь.
– Черт возьми, – выкрикнул он, судорожно стер кровь рукавом, рывком встал, в то время как побледневший Андреев, шатаясь, пятился к столу. Кровь, лившаяся из раны, в свете пасмурного дня казалась совсем черной. Ткнувшись в стол, слепой старик сполз на бок и распластался на полу лицом вниз. Умер он или просто потерял сознание – Рыков не знал и даже не хотел выяснять, опасаясь, что бывший сослуживец может еще что-нибудь выкинуть. Осторожно приблизившись к столу, он забрал карту, вытер о грязную тряпку, валявшуюся на полу, окровавленный нож и тут услышал шаги на крыльце. Сердце в груди забилось быстрее. В голове хороводом понеслись мысли. Кто это может быть? Сколько их? Что ему делать? Решение пришло мгновенно. Неслышно он проскользнул к двери, притаился у косяка и стал ждать. Дверь отворилась…
* * *
Проезжая вдоль крепостной стены, Анисья наблюдала за строительством блиндажей – первой линии обороны. Потом она заметила шамана. Чухпелек Томыспаев стоял у дороги со своим копьем в руке и глазел на нее с открытым ртом. Что его так удивило, было непонятно. На всякий случай Анисья махнула ему в знак приветствия, но старик не ответил. Отвернувшись, он едва ли не бегом кинулся прочь. На глаза ей попалась Манышева. Женщина также удивленно посмотрела на атаманшу и сообщила, что шаман распускает слухи о ее гибели.
– Он сказал, что в ските бой был, и вас красные схватили, а потом замучили.
– Наверное, он просто настойки из мухоморов перепил, – заметила Анисья, – как видишь, я жива и здорова.
Манышева ушла, а Анисья заговорила с Патрикеем, который стоял у земляного вала перед стеной.
– Федор не возвращался?
Патрикей молча покачал головой. Это означало, что о сестре вестей нет. Жива она или мертва – неизвестно. Анисья надеялась на лучшее. Евдокия часто выкручивалась из безвыходных положений. Сколько раз ее жизнь висела на волоске, но все как-то обходилось. Будет ли так на этот раз?
Она посмотрела вниз, туда, где между деревьев громоздились дома местных. В случае нападения они оставались без защиты, а все население за стенами крепости разместить было невозможно. Набились бы как селедка в бочке, и как в таких условиях воевать?
– Патрикей, надо оставить только мужчин, а женщин и детей переселить отсюда, прежде чем все начнется.
– Надо бы, но я разговаривал с местными, они наотрез отказываются, – пожаловался Патрикей, – не хотят бросать дома. Считают, что красные в такую глушь не сунутся.
– А что же Томыспаев, он не может их убедить? – спросила Анисья.
– Старик сам артачится, – вздохнул Патрикей, – что бы мы ни предложили, он всему перечит. Видно, считает, что из него получится лучший руководитель, чем из нас. Вот он и людей так настраивает.
– Из-за него все погибнут! – в сердцах воскликнула Анисья.
– Возможно, мы сумеем убедить людей позже, когда красные начнут подходить, – задумчиво проговорил Патрикей, вглядываясь в горизонт. – А тебе, девочка, нужен новый телохранитель. Я тут подумал, Рыжий Коля, он охранял Серого и был его правой рукой. Способный парнишка. Думаю предложить ему тебя охранять. Ты как?
– Мне он не нравится, – покачала головой Анисья, – лучше из своих кого подбери.
– Но у меня таких шустрых, как он, нет, – возразил Патрикей. – Чем он тебе не нравится? Молодой парень, сообразительный, смелый, владеет оружием и драться умеет. Ну, сел по малолетству. Глупым был.
– А знаешь, за что он сидел? – ехидно поинтересовалась Анисья.
– За убийство и разбой, грабил людей на улице, – ответил Патрикей, – однако я наблюдал за ним. Он не такой, как Серый. Серый, тот конченый, а этого, мне кажется, еще можно исправить.
– Серый рассказывал Евдокии, что его кореш Колян проломил голову старухе за пятак, а другую, причем родственницу, задушил и ограбил квартиру, – пояснила Анисья. – Он грабил только тех, кто не мог оказать ему сопротивление, кто был слабее. И в довершение всего он еще любит прикладываться. Он и с Серым не пошел, потому что нажрался вусмерть.
– Ладно, забудем о нем. Ошибся я, – махнул рукой Патрикей, – ты права. Только других кандидатур, жаль, нет. Попробую уговорить Лопухова… Хотя бы временно… Однако, боюсь, он не согласится… Или сам буду тебя охранять.
– Как думаешь, у нас есть шанс удержать крепость, если они сюда сунутся? – тихо спросила у него Анисья, когда бывший приказчик замолчал.
– Так-то, если рассудить, то есть и Влас с этим согласен, – ответил Патрикей, – даже несмотря на то, что гибель отряда Серого нас сильно ослабила. У него были настоящие бойцы. Каждый с детства не расставался с ножом да с пистолетом. Матерые уголовники и убийцы. А у меня кто в наличии? Простые крестьяне. Я их, конечно, обучал, но все это не то. Есть пара-тройка бывших вояк из царской армии, помимо Власа. И с десяток каторжников, что не смогли идти с Серым. Этих я вообще не считаю. Они теперь никому не подчиняются. Такие могут в самый ответственный момент сбежать с поля боя. Тем не менее один человек за крепостной стеной стоит восьми штурмующих эту стену. Поэтому в целом расклад обнадеживающий.
– Что ж, хорошо, если так, – вяло улыбнулась Анисья, – будем биться.
* * *
Дарья Семенова вошла в дом и удивилась, что внутри так тихо. Матушка послала ее позвать дядьку Афанасия на вечернюю молитву. Она бежала всю дорогу и теперь не могла отдышаться. Сердце бешено колотилось в груди. Потом она увидела темную массу на полу и вскрикнула. Рыков метнулся к девочке сзади из-за двери, зажал ладонью рот и показал нож:
– Ни звука! Или убью тебя. Буду спрашивать тебя, а ты в ответ просто кивай, да или нет. Поняла?
