– Сядь, говорю.
– Не хочу!
– Не видишь, что ли, – прошипела
тетка, – наркоманки пришли, небось СПИД у них!
– Что вы глупости говорите, –
попробовала возмутиться я.
– Уж лучше сидите молча, –
отозвалась другая баба с крохотным, лет двух от роду, ребенком на руках, –
скажите спасибо, что вас пустили вместе с приличными людьми…
Тут только я сообразила, что на губе у меня
красуется злополучная клипса, а на шее – изображение черта. Отняв у Кирюши
шарф, я прикрыла горло и попыталась снять колечко. Как бы не так, оно сидело
намертво. Все мои усилия оказались напрасны, оно даже не шелохнулось.
Я терзала губу вплоть до того момента, когда нас пригласили в кабинет.
У врача при виде живописной группы тоже вытянулось лицо, но он все же
сохранил внешнее спокойствие и отправил Кирюшку на рентген. Чувствуя, как губа
начинает пульсировать, я робко попросила:
– А вы не можете снять это колечко?
– Мы оказываем помощь только детям!
– Ну, пожалуйста.
Но врач был непреклонен. Кирюшке сделали все,
что нужно. К счастью, ни перелома, ни вывиха у него не оказалось, только сильный
ушиб. Мы покатили назад. Губа онемела, я перестала ее чувствовать.
– Ну, Лампуша! – восхищенно протянул
Кирюшка. – Ты на слона похожа, такой хобот раздулся.
– Ой, и правда! – вскрикнула Лиза.
– Так надо колечко снять, – спокойно
заявила Ира, – небось губа онемела.
– Никак не получается, заело.
– Не может быть, – удивилась Ирина
и, вытянув руку, небрежным движением освободила меня от «оков».
– Что же ты так долго ждала? –
обозлилась я. – Знаешь, как больно?
– Я думала, тебе нравится, – пожала
плечами Ира.
Спать легли мы около четырех утра –
убирали кухню, стирали белье…
Глава 14
Утром, естественно, мы проспали. То ли
будильник не прозвенел, то ли я его не услышала, но проснулась около десяти
утра от того, что запищала телефонная трубка.
– Алло, – пробормотала я, зевая.
– Валерия Корчагина беспокоит, –
раздался мелодичный голос, – срочно нужно с вами встретиться.
– Что случилось?
– Ничего, просто поговорить хочу. Через
полчаса в кафе «Рондо», успеете?
– Нет, во-первых, я не знаю, где это
кафе, а во-вторых, еще лежу в кровати, раньше, чем через час, мне не выйти.
Мы договорились в двенадцать у метро «Сокол»,
и я полетела одеваться. Губа приобрела почти нормальный вид, но татуировка не
отмывалась. Я терла картинку пемзой, скрабом, щеткой, пыталась удалить ее
при помощи одеколона, смывки для ногтей и спирта. Нулевой результат! Татуировка
даже не побледнела, будто ее и впрямь накололи. Шея покраснела и стала похожа
на сардельку производства фабрики «Микомс».
С тяжелым вздохом я натянула водолазку:
терпеть не могу, когда воротник давит на горло, но делать нечего, не ходить же
с такой «красотой». Выбегая из спальни, я заметила на балконе знакомую тень: в
гости вновь пожаловала кенгуру. Я на бегу посмотрела в окно. Животное
мирно дергало носом.
– Извини, дорогая, – пробормотала я,
хватая сумку, – знаю, что к глюкам нужно относиться серьезно, честное
слово, вот только управлюсь с делами и сразу отправлюсь к психиатру, но сейчас
не до тебя, не обижайся!
На место встречи я успела вовремя, но Валерия
уже нервно прогуливалась возле троллейбусной остановки.
– Ну наконец-то, – заявила
она. – Идемте.
Мы прошли метров двадцать вперед и вошли в
кафе «Максима-пицца». Лера выбрала столик в самом углу. Совершенно ненужная
предосторожность, посетителей в пиццерии почти не было, только у самого входа
ворковала влюбленная парочка, таким не до того, чтобы глазеть по сторонам и
слушать чужие разговоры.
Не успела я сесть, как Лера свистящим шепотом
поинтересовалась:
– Сколько вы хотите за дневник?
– За что?
– За дневник Жанны, – нервно
повторила Валерия. – Только не надо говорить, что он не у вас!
– Ну… – протянула я, стараясь
сообразить, как поступить, – ну…
– Вы, наверное, его прочли? –
утвердительно спросила женщина.
– Ну…
– Значит, все-таки прочли! Что ж,
называйте цену.
– Отчего вы так уверены, что Жанна вела
дневник?
Лера уставилась на принесенную пиццу.
– Да ладно вам, говорите сумму.
– У меня нет дневника.
– Куда вы его дели?! – чуть не
кричала собеседница. – Господи, когда вы только успели!
– У меня ничего не было!
– Не верю! Зачем тогда вы сказали Андрею,
что хотели со мной поговорить?
– Я сама ищу дневник, думала, вы знаете,
куда Жанна его спрятала!
Валерия как-то обмякла и принялась ногтем
размазывать по лепешке растопленный сыр. Потом глубоко вздохнула и сказала:
– Все же если дневник у вас, то лучше
назначьте цену!
– Черт побери, – обозлилась
я, – ну как еще вам объяснить – ничего я не брала и вообще не знала,
что она вела какие-то записи. Ей-богу!
– Кто же вам сообщил про дневник? –
напряглась Лера. – Никита? Пожалуйста, отдайте его мне. Я вполне
способна заплатить, ничего интересного там для вас нет, а моя жизнь пойдет под
откос!
Я колебалась. Сказать, что случайно подслушала
ее телефонный звонок, или не надо? Валерия явно нервничала. Слегка дрожащей
рукой она вытащила пачку «Давидофф» и стала раскуривать сигарету. Тонкое
запястье напряглось, губы побледнели, щеки покинула краска. Скорей всего Лера
не слишком крепкого здоровья, перенесла несколько операций…
Она наконец-то затянулась, но внезапно
закашлялась. Я налила стакан минеральной воды и протянула Корчагиной.
– Выпейте.
Продолжая кашлять, Лера протянула руку и
начала судорожно пить. Я с жалостью смотрела, как на ее тоненькой, почти
прозрачной шее бьется синяя жилка, и сказала:
– Вам бы не надо курить, с вашим
здоровьем никотин вреден.
Лера поперхнулась, вода потекла у нее по
подбородку.
