– Какой красивый, – протянула Лиза,
разглядывая роскошный шелковый пододеяльник.
Желтую ткань украшала явно ручная
вышивка – синие ирисы и фиолетовые анютины глазки.
– Нравится? – поинтересовалась
Ирина, сдувая со лба прядь волос.
– Да.
– Сейчас отстираем и тебе
постелим, – моментально пообещала Ириша, – давай, Лизка, шевелись,
скатерть на стол, хрусталь в стенку, а ты, Кирка, пока пледы разбирай и на
кровати ложи, ваши покрышки на тряпки пустить надо!
Я тихо улизнула на кухню, даже не поправила
глагол «ложить», употребленный Ирой. Не буду сейчас с ней спорить, ребенок
только что вышел из одной истерики, не хватало, чтобы тут же впал в другую.
Если ей хочется развесить и разложить свои вещи, пожалуйста. Вот Аня
освободится, и они все заберут.
Я поставила на стол чашки и пригорюнилась
возле кулебяки, испеченной Лизой. Интересно, удастся ли доказать, что Аня ни
при чем? Все-таки какая страшная вещь современное правосудие – словно
стена, в которую бьешься головой с разбега… Бац, бац, а она стоит, даже не
шелохнувшись.
«Ладно, Лампа, хватит, – приказала я сама
себе, – нечего нюни распускать, двигай в «Рамстор».
У входа в cупермаркет гордо реял плакат –
огромный, зеленый кенгуру, фирменный знак магазина. Последнее время я отношусь
к сумчатым настороженно, поэтому мимо изображения животного пробежала как можно
скорей.
Миновав бастионы прилавков, я нашла
администрацию и вежливо поинтересовалась у довольно полной дамы, сидевшей за
красивым офисным столом:
– Можно узнать, не у вас ли куплена эта
бутылка?
Женщина механически улыбнулась и заученным
тоном ответила:
– Если качество напитка не соответствует
стандарту, при наличии чека вам обменяют товар на кассе.
– Нет, я даже не открывала ликер. Просто
хочу знать, не у вас ли его брали?
Администраторша вскинула чересчур черные
брови:
– Зачем?
– Мне очень надо, прошу вас.
Женщина взяла бутылку, повертела ее и
ответила:
– Да, ликер приобретен здесь.
– А как вы это определили?
– Очень просто, видите, сбоку наклейка со
штрих-кодом? Мы обязательно маркируем таким образом нашу продукцию, на кассах
установлены компьютеры, кассир только подносит «утюжок» и моментально видит на
экране стоимость товара. Очень удобно.
– А про чек что можете сказать?
Женщина взяла бумажку.
– Он пробит нашей кассой номер два в
восемнадцать часов сорок минут. Ну разве что покупатель член клуба «Рамстор».
– Это еще что такое?
– Вы из милиции? – поинтересовалась
администратор.
– Вас трудно обмануть, – ушла я от
прямого ответа.
Она выдвинула ящик и вытащила оттуда
темно-синию карточку. В левом углу улыбался зеленый кенгуру с оранжевым
бантом на шее, посередине шла надпись «Рамстор-клуб».
– Покупатели, делающие покупку на
определенную сумму, – начала объяснять служащая, – получают вот эту
карту, видите, внизу идет номер?
Я кивнула.
– Карта дает право на скидку, когда
кассир пробивает чек, он обязательно указывает номер, вот на вашем чеке, внизу,
строчка.
Я уставилась на набор цифр 10950. Да, далеко
шагнул прогресс!
Дома я едва удержалась, чтобы не заорать с
порога: «Ириша, была ли мама членом клуба «Рамстор»?» И хорошо, что не
успела, потому что на кухне cидел Володя, мирно жующий пирожок.
– У вас будто цыганский табор
поселился, – отметил майор, оглядывая горы посуды. – Откуда столько
барахла?
– Ира привезла, – пояснила Лиза и
поинтересовалась: – Как кулебяка?
– Так себе, – спокойно ответил
Володя, – теста много, а начинки чуть, да и невкусная, капуста как тряпка.
– Вот и неправда, – обозлилась
Лиза, – я ее по всей науке готовила!
– Это ты пекла? – испугался приятель
и попытался исправить положение: – То-то гляжу, тесто волшебное, во рту тает,
объеденье.
– Не ври, – совсем рассердилась
Лизавета и треснула майора полотенцем.
Они начали шумно возиться и о чем-то спорить.
Я уставилась в окно. Надо же, опять валит снег, и темнота стоит, как в
декабре. Настроение на нуле, ничего у меня не получается. Надо бы сесть
тихонько у стола и раскинуть мозгами. И зачем только я пошла у Иры на
поводу и подрядилась искать убийцу! Чем больше узнаю, тем сильнее запутываюсь.
Ну почему я не учительница, не продавец и не врач! Милые, мирные профессии. Так
нет, понес меня черт на службу в «Алиби». Ведь если бы я не пошла на работу в
агентство, то никогда бы не попала в дом к Ане и не мучилась бы сейчас с
распухающей от разнообразной информации головой… Хотя в «Алиби», пока не
отравили Сеню Гребнева, мне очень хорошо работалось, отличный коллектив,
достойная зарплата… Минуточку! Сеню-то тоже отравили цианистым калием… От
неожиданной мысли я вспотела и принялась нервно почесывать голову. Ну как я
могла забыть про Гребнева! Милиция моментально решила, что несчастного мужика
тоже Аня убила.
Простоватый и слишком молодой для оперативной
работы Максим Иванович в свое время на мой вопрос: «Что может грозить
Ремешковой?» – спокойно ответил:
– Уж не поездка в Турцию! За два
убийства-то!
– Почему за два?
– А Гребнев?
– Вы думаете…
– И думать нечего, – хмыкнул Максим
Иванович, изображая из себя опытного «убойщика», – ясно как день. Сначала
гражданка Ремешкова отравила гражданку Малышеву, а потом произвела те же
действия в отношении гражданина Гребнева.
– Да зачем ей убивать Сеню!
– Очень просто. Она все время твердит,
что Гребнев не успел ей назвать имя любовницы мужа. Дескать, хотел показать
фото, но она к нему не заехала, задержалась в своем магазине на рынке ЦСКА,
увольняла продавцов, заподозренных в воровстве, а потом понеслась домой,
правда, факт покупки ликера не отрицала. Только на самом деле все по-другому
было. Секретарша Гребнева Надежда Варфоломеева видела, как Ремешкова влетела в
кабинет к ее хозяину, потом выскочила и завопила: «Где он?»
Семен, отлучившийся в туалет, тут же вошел в
приемную, и Анна накинулась на него с кулаками.
– Ну и что? – растерянно спросила
я. – Как же она ухитрилась его отравить?
