Соломон снова переступил с ноги на ногу, затравленно
огляделся. Ис что-то прошептала, обернувшись к шатру. Оттуда выскочил Буська и
умчался. Соломон проводил его долгим взором. Когда повернулся к Русу, на лице
было некоторое облегчение.
– Благодарствую… князь.
– На здоровье, – сухо ответил Рус. Он чувствовал
раздражение. Явно Буська помчался впереди этого старика с наказом Ис. Его
снимут и увезут в град раньше, чем старый иудей соберет дряхлые кости и оторвет
зад от прогретой костром земли. – Еще с чем прибыл? Если это все…
Соломон снова переступил с ноги на ногу. На лице было
отчаяние, страх и колебание. С одной стороны, Бугай широким жестом
пригласил сесть к костру, согреться, с другой – яростный князь намекает,
что уже получил то, за чем приехал, пора убираться, пока цел.
Замирая от своей смелости, он рискнул опуститься у костра,
Бугай придвинул ему раскоряченный пень. Соломон сказал просяще:
– Княже, две ночи мы с волхвом вашего народа шли по твоему
семени от тебя к твоему отцу, от отца к деду, от деда к прадеду, от прадеда к
пращуру… и, ты не поверишь, но мы пришли к Яфету…
Рус прервал:
– Стоило не спать две ночи! Это всяк знает. Спросил бы меня,
и я бы сказал.
Соломон покачал головой:
– Ты не понимаешь. Этот ваш прародитель Яфет… гм… из нашего
племени. Так же, как и вас, их было трое братьев: Сим, Хам и Яфет. Они были
сыновьями Ноя, единственного человека, спасшегося от потопа. Эти три брата
однажды сильно прогневили бога. Они решили построить башню до небес и
взобраться на небо, отнять у него власть…
Рус, который сперва нахмурился, теперь захохотал:
– Отважные братья! Что ж, такой прародитель мог стать отцом
наших народов. И что дальше?
– Бог терпел долго. Башня поднялась так высоко, что для
того, чтобы поднять на вершину кирпич, требовался год, а потом и больше. Когда
срывался вниз человек, то плакали не за ним, а за кирпичом, который тот ронял,
ибо, как я говорил, втаскивать его приходилось долго. Наконец бог разгневался
на такое бессердечие, смешал речь строителей, так что все стали говорить на
разных языках и никто не понимал другого…
Рус вскинул брови:
– Разве такое возможно?
Соломон развел руками. Взгляд его все еще был робкий, только
бы не рассердить вспыльчивого варвара.
– Ну, не обязательно понимать, как понимают дети. Нередко
муж и жена не понимают друг друга, хотя говорят на одном вроде бы языке, отец с
сыном, мать с дочерью. Про них так и говорят, что они говорят на разных языках!
А если начинаются трудности и неудачи, то все начинают говорить каждый
свое и перестают понимать друг друга… Словом, братья бросили недостроенную
башню и решили уйти с места неудачи. Бросили жребий, Симу выпало идти на
восток, Хаму на юг, Яфету на север. Тогда-то и пришел Яфет со своим родом в
северные земли. Вы ведете свой род от Скифа, но Скиф и есть по прямой линии
праправнук Яфета, а мы по прямой линии происходим от Сима!
Рус натянуто улыбнулся, но глаза оставались настороженные, а
челюсти стискивал.
– Возможно, – процедил он сквозь зубы, в родстве с
таким хлипким народом состоять не хотелось. – Разве не бьются даже родные
братья насмерть? Вон в моей родне, а Ис теперь моя родня, был такой случай.
Первый прародитель, еще до потопа, имел всего двух детей: Каина и Авеля…
Соломон дернулся, в его глазах было радостное удивление, но
Рус, не замечая, продолжил сурово:
– Так вот эти братья были единственными людьми на всем-всем
белом свете! Не считая отца и мать, конечно. И что же? Да им и двоим стало
тесно. Старший был поумнее, домовитее, он пахал землю и растил хлеб, а младший
гонял стада и постоянно топтал и травил его поля. Когда стали ссориться,
браниться, то почему не взяли и не разъехались в разные стороны?
Подошел Корнило, прислушался. Багровые языки трепетали под
легким движением ветра, и волхв то проступал на фоне серых туч, такой же
красный, как пламя, то серел, как нежить. И голос его донесся хриплый и
недовольный, как будто и нечеловеческий:
– Тогда еще не было убийств… Вовсе! Стал мирный брат
подумывать, как убить дикого кочевника, а тут увидел, как ворон клюет какой-то
сладкий корень. Прилетел второй ворон, посмотрел, взял большой камень, взлетел
выше и бросил камень в голову первого… Мирный брат, его звали Каин, сразу все
понял. Взял камень, только побольше, и убил…
Лица окружающих были суровы, и Соломон проглотил горячие
слова. Да, скиф прав. Даже родные братья бьются насмерть: убийство Каина,
предал и обманул родного брата Исава Иаков, а разве не родные братья сперва
хотели убить, а потом продали в рабство Иосифа? А что уж говорить о такой
далекой родне, как Сим и Яфет!
Он воздел горестно руки к холодному небу:
– Горе, горе! Ну неужели не можем решить как-то… ну, без
пролития крови?
Рус удивился:
– А разве дело прочно, коль под ним не струится кровь?
– Кровь, – повторил Соломон. – Да, чем выше цель,
тем больше жертвы… Но если избежать великой крови? Обойтись малой?
На чистом лбу юного князя появилась морщинка. Это было
невероятно, будто чистую глыбу мрамора распорола трещина. И хотя морщина была
едва заметна, Соломон перевел дух. Руки его тряслись, когда простер их к
пляшущим языкам пламени, худые, с дряблой серой кожей, как у голодающей курицы.
Большой крови, размышлял Рус, надо избегать. Его племя еще в
колыбели. Богатыря в колыбели царапина лишь разъярит, а от большой потери крови
он ослабеет, а то и вовсе помрет.
– Ну-ну, – сказал он недобрым голосом, даже чересчур
громко, чтобы старик не подумал, что заставил его, князя русов, пойти на
попятную, – и что ты предлагаешь?.. Да-да, я уже слышал. Чтобы мы шли
своей дорогой, а вы нам за это помашете вслед платочками.
– Мы могли бы заменить вам все повозки на новые, снабдить
одеждой и хлебом…
Рус сказал нетерпеливо и резко:
– И это слышал. Нет, нам нужны эти земли. Кто сможет
жить спокойно, зная, что за спиной народ, который нас ненавидит?
Соломон смолчал, но по его лицу Рус ясно видел, что его
народ смог бы. Пусть ненавидят, лишь бы не трогали.
Бугай неожиданно громыхнул:
– Эх, да чё спорить? Решить все в бое! Пусть выставят своего
героя, а от нас я пойду. Чей верх, того и земли.
Громкий смех заглушил его последние слова. Моряна звучно
шлепнула ладонью по спине. Ладонь у нее, как заметил Соломон с испугом, шириной
с лопату, да и спина Бугая больше похожа на горную равнину, чем спину человека.
– Двобоя захотел! – ржала Моряна, ее голос казался
Соломону раскатами грома. – Да тебе разве что…
– Га-га-га!
