Комбриг так же неожиданно переключился на другую тему.
— Кто скажет, сколько управляемых зенитных ракет на вражеском эсминце?
— Четыре, — неуверенно произнес командир ракетно-артиллерийской боевой части, которому по должности положено было это знать.
— Неправильно, — жестко оборвал его Сергеев. — Кто продолжит?
Длинную паузу прервал звонкий голос вахтенного сигнальщика старшего матроса Андреева. Всем показалось, что тяжелая атмосфера разрядилась и комбрига снова охватит привычное доброжелательное настроение.
— Разрешите доложить, товарищ капитан первого ранга?
Сергеев, не показывая удивления, утвердительно кивнул в знак согласия. Было видно, как в уголках тонких губ слегка разгладилась жесткая линия морщинок. Крупный волевой подбородок вытянулся вперед, да и сам он приподнялся в командирском кресле, немного напрягся. Причиной тому послужила нестандартность ситуации. Матрос не имел права вмешиваться в разговор офицеров.
— Управляемых зенитных ракет — восемь, противолодочных ракет — двенадцать, артустановка МК-42, один вертолет, — скороговоркой выпалил матрос.
— Достаточно, — остановил его жестом комбриг. Он включил «Каштан» и объявил по всему кораблю: — Вниманию экипажа. Говорит командир бригады капитан первого ранга Сергеев. Корабль продолжает выполнять боевую задачу слежения за авианосной группировкой вероятного противника. Отмечаю слаженность действий всего экипажа. — Сделав паузу, более миролюбивым тоном добавил: — За проявленную в период выполнения боевой задачи бдительность, инициативу и блестящие профессиональные знания объявляю старшему матросу Андрееву Владимиру Сергеевичу десять суток отпуска. После возвращения с боевой службы.
За эти три часа все, кто находился в ходовой рубке корабля, узнали массу интересного из уст комбрига. Особенно заинтриговал его рассказ о том, как при подобной встрече двух кораблей американцы с помощью вертолета выбросили на палубу советского корабля подарок: коробку виски. Замполит же порекомендовал на надувном плотике отправить супостату томики В. И. Ленина.
Комбриг дал шутливую команду: подготовьте подарок супостату. Белов решил поддержать шутку комбрига и принес на ходовой мостик свой ответ вероятному противнику. Это был разговорник, составленный контрпропагандистом политотдела, — «Допрос военнопленного».
Между тем капитан первого ранга Сергеев продолжал исторический экскурс.
— Между прочим, на императорском флоте, если офицер находился в плавании длительностью от 120 до 180 суток, при выходе в отставку ему выплачивалось денежное вознаграждение — половина оклада жалованья за тот период времени. Командир получал премиальные и за длительность командования кораблем. А что у нас? — обращался Сергеев к находившимся на ходовом мостике офицерам, которые слушали его с нескрываемым любопытством. — Пенсион одинаков, служишь ли ты в плавсоставе или на берегу. Сплошная уравниловка. А о разнице в оплате воинского труда, по сравнению с сухопутчиками, и говорить не приходится. Командир армейского полка в 1914 году получал четыреста рублей царскими червонцами, а командир корабля всего на двести рублей больше!
[28]
Штурман доложил о приближающемся шторме, но операцию «слежение» сверху, из штаба, не отменяли. Авианосец между тем, похоже, собирался покидать место дрейфующей стоянки.
Неожиданно комбриг спросил вахтенного офицера:
— Что у нас с радиолокационной станцией?
Вахтенный от неожиданного вопроса выпалил:
— Доложить не могу!
— Не можете? — передразнил его интонацию Сергеев. — Потому что не следите за морской и воздушной обстановкой. Поднимите голову. Антенна не вращается.
Все дружно подняли вверх головы. Как он разглядел за пеленой дождя, что антенна остановилась, для всех осталось загадкой. Радиолокационная станция «Ангара» служила кораблю глазами. Станция универсальна — она могла отслеживать не только воздушную, но и морскую обстановку на дистанции до 150 километров.
Оказалось, перегорела диодная лампа. Почему-то ее долго искали, затем так же долго меняли. Казалось, прошел не один час. На самом деле минуло лишь десять минут. Но комбригу хватило и этого, чтобы по громкой трансляции сказать на весь корабль:
— Если бы был бой, по вине радиометристов мы бы уже погибли. Не люблю бездарей и лентяев!
Правое крыло тайфуна «Марианна» догнало корабли, когда их командование по-настоящему забеспокоилось по поводу погодных условий. Наконец корабли снялись с якорей и медленно пошли в разных направлениях. До базы оставалось около часа среднего хода. Переход обещал был трудным. Сначала всех изматывала тяжелая килевая качка, когда человеческие внутренности готовы вырваться наружу. Даже бывалые моряки переносят ее довольно тяжело.
Между тем череда неприятностей продолжала преследовать экипаж БДК. Механик доложил об аварии упорного подшипника основного вала в районе его выхода за корпус корабля. На него крепится основной винт, который и движет корабль. Как понял Владимир из коротких докладов, такую неисправность возможно устранить лишь в заводских условиях, в сухом доке. В Камрани сухого дока не было. Продолжать движение в штормовых условиях на дизелях опасно. Килевая качка плюс вибрация работы дизелей налагает на них дополнительную нагрузку. В ходе движения машину может сорвать со своего штатного места, с жесткой платформы. Тогда корабль потеряет ход. Но самое критичное в этой ситуации то, что из-за разрушения подшипника вода поступала через щель между корпусом корабля и коленвалом в кормовые помещения. Электрические помпы пока что справлялись с откачкой прибывающей воды. Но все это до поры до времени.
Комбриг провел экстренное совещание в ходовой рубке. Механик видел выход в срочном вызове буксира и прекращении движения. Положить корабль в дрейф и ждать в штормовом море помощи было, конечно, делом рискованным, но иного выхода никто предложить не смог. Командир согласился с механиком. Лишь замполит настаивал на продолжении движения своим ходом. Он объяснил свою позицию не техническими возможностями корабля, а тем, что блестяще выполненную задачу по слежению противника придется похоронить. Командование базы доложит о ЧП на флот, флот в Москву, и прощай, отличная оценка за боевую службу. Последуют оргвыводы. Прощай тогда, военно-политическая академия, мечта всей жизни замполита. Командир тоже понимал угрозу первого решения и для себя. Но лично-служебные последствия его смущали не в такой степени, как замполита.
Комбриг после того, как выслушал все доклады, сказал:
— Слово даю самому молодому, комсоргу.
Владимир предложил не прекращать работ по замене прокладки, чтобы остановить поступление воды. Спросил у механика, возможно ли будет запустить основной двигатель и выдержит ли прокладка при неисправном подшипнике? Если так, то корабль до базы дойдет своим ходом.
