— Расскажу случай о продлении дальнего плавания кораблей Средиземноморской эскадры. Я тогда служил командиром сторожевика.
В кают-компании восстановилась звенящая тишина.
— В Средиземном море и сегодня корабли со всех флотов по пять месяцев несут службу. Временная и сборная эскадра. Был у нас начальник политотдела. Фамилию называть не стану. Он сегодня адмирал. Прибыл к нам в звании капитана первого ранга, но привез с собой заранее сшитую форму контр-адмирала. Должность-то была адмиральская. Ждал со дня на день муху на погоны. Каждый день перед зеркалом в каюте ее примерял. Так уж ему хотелось стать флотоводцем-адмиралом. Так вот, чтобы ускорить производство в адмиралы, он решил прогнуться перед вышестоящими начальниками. Накануне очередного партийного праздника начпо самостоятельно отправил телеграмму члену Военного совета ВМФ примерно такого содержания: «Морально-политическое состояние моряков слишком высокое, и в канун юбилея вождя мирового пролетариата все как один высказали желание остаться на боевой службе еще на четыре месяца».
Он опять ехидно посмотрел в сторону замполита и продолжил:
— А на эскадре об этом никто не знал. В ответ приходит телеграмма из Севастополя: «Дорогой начальник политотдела, поздравляем Вас с праздником. С прибытием в родную базу кастрируем».
Сергеев обвел глазами присутствующих и добавил:
— Подпись под телеграммой значилась: «Женсовет Черноморского флота».
Затем так же неожиданно, как пришел, комбриг резко поднялся и убыл с корабля. При этом не забыл пожелать хороших известий с «большой земли». Офицеры поняли намек. Корабль в родную базу уйдет вовремя, если замполит не проявит дурной инициативы.
Замполит же, как ни в чем не бывало, принялся за сумку с письмами. Владимир получил сразу три письма. Одно от бывшей жены, два других — от девушки, с которой познакомился накануне выхода в море в ресторане «Владивосток».
Владивостокские кабаки имели четкое подразделение. В «Зеркале» тусовались морпехи, в «Арагви» — граждане при деньгах, во «Владивостоке» — местная молодежь, а в «Золотом Роге» — солидная публика. Белов пошел во «Владивосток» — куда еще пойти молодому лейтенанту? По ценам это был самый доступный кабак. В тот день он впервые сошел на берег за все время пребывания в офицерской должности. Красивая незнакомка пригласила Владимира на белый танец под песню «Снег кружится». Сияние ее ласковых глаз, стихи Есенина — «утонул в сугробе, отморозив ногу» — пьянили не хуже коньяка. Душа распахнулась, потянулась навстречу красивой девушке. Владимир до сих пор помнил о теплоте, с которой произошло знакомство с Татьяной. Он не только проводил ее домой, но и остался до утра.
Как женатый мужчина, Белов не придал особого значения начавшимся отношениям. Думал тогда, речь идет об очередном увлечении. А что хочет мужчина, того же хочет и женщина. Оставшись неожиданно для себя без женщин в течение пяти месяцев и даже не имея от них весточки, он воспринял известие от Татьяны уже не как дружеское участие, а как нечто большее. Но в то же время не хотел воспоминания о физической близости называть любовью.
Конверт от бывшей жены Владимир порвал, не читая. От письма Татьяны его оторвал звонок внутрикорабельного телефона. Помощник дежурного по кораблю сообщил о прибытии лейтенанта Коркина.
Друзья шумно обнялись и внимательно оглядели друг друга. Затем, довольные увиденным, рассмеялись и пошли к Владимиру в каюту. Сидели, вспоминали курсантские годы, понимая, что они были лучшими в их совсем недавно начавшейся самостоятельной жизни. Поговорили о киевских подругах, подробно обсудили, кто и где из их выпуска сейчас служит.
За короткое время оба по полной вкусили всю тяжесть службы корабельного офицера. Постоянное нахождение в сугубо мужском коллективе, многочисленные дела политработника, которого то и дело бросали «на амбразуру», вахты и подготовка к выходу в море… Взять хотя бы формальную процедуру — сдача старых и получение новых технических средств пропаганды. Перед длительным плаванием она была обязательной. А это не только телевизоры, но и музыкальные инструменты, спортивная одежда. Получить, например, новый телевизор было невозможно, не сдав старый. Договориться же с начальником базы ТСП или тетей Машей, которая проводила сверку документов, было очень сложно. Но флотское «шило» и здесь решало практически любые вопросы. Так появлялся долгожданный акт о разбившемся во время шторма телевизоре марки «Горизонт». Для большей правдивости в акт вписывали еще радиолу, баян и пару гитар.
Лишь благодаря особому напитку под названием «шило»
[30]
выполнялись, казалось, невыполнимые задачи. К счастью, с этим продуктом как раз проблем не было. Спирт получали на корабль раз в три месяца. Командиры, заинтересованные в том, чтобы и в минуты отдыха матросы не слонялись без дела, изрядную долю спирта выделяли замполиту. В шутку это называлось «для протирки киноустановки».
Самое сложное в процедуре получения технических средств пропаганды было доставить сломанную технику на склад политуправления флота во Владивостоке. Там же получали новые телевизоры, различные инструменты. Все закрепленные за кораблем автомашины находились в распоряжении штаба и политотдела бригады. Выпросить их для поездки на склад было практически невозможно. Однако «шило» решало и транспортную проблему.
Вся служба состояла из кучи реальных и искусственно созданных проблем. Они, с одной стороны, не давали политработнику расслабиться, с другой — ежечасно заставляли его думать о постоянно возрастающем ворохе проблем. Старшие начальники, те, которые давно обосновались на берегу, очень быстро забывали трудности жизни корабельного офицера, а в ответ на жалобы стандартно советовали учиться планировать работу. Да еще приводили в пример ленинский тезис об умении найти нужное звено, за которое можно вытащить всю цепь.
Для морского офицера мысль вождя мирового пролетариата была понятна и актуальна, так как без якорной цепи корабль в море не выйдет. Только на якорной цепи главное звено уже давно найдено. А им еще предстояло его найти. Лейтенанты, в силу своей неопытности, не знали, что таким звеном является правило «все делать вовремя». Вовремя, перед проверкой, заполнить многочисленную документацию. Вовремя перейти с корабля на берег. Наконец, вовремя уйти с флота на гражданку.
Флотская служба на берегу — совсем другое дело. По форме одежды сухопутные моряки ничем не отличаются от корабельных. Те же погоны, те же нарукавные нашивки… Правда, такие мысли возникают лишь в головах молоденьких лейтенантов, которые считают, что всю жизнь будут служить на кораблях. Они еще не знают, что с назначением в плавсостав их основная цель — обязательно дослужиться до самого звучного звания — капитан-лейтенант. А к пенсии перевестись в Севастополь, Ленинград или Калининград.
Алексей рассказал о своей встрече с Пашкой Прошиным, служившим комсомольцем в Тихоокеанском высшем военно-морском училище.
— Служба у него с 9 до 18. В наряды не ходит. Бассейн каждое утро. Представляешь, полгода не прослужил, а досрочно представлен к старлею. Меня же начпо за каждый случай неуставных обвешивает выговорами. Получу ли в срок очередное звание, даже и не знаю. Перед выходом на боевую службу встали на неделю в завод, во Владивостоке, — продолжал Алексей. — Предстоял ремонт гидроакустической станции «Вега»…
