Сегодняшний его приезд сюда не значился ни в одном плане и стал неожиданностью для него самого. Но об этом попросил его Помощник. За столько лет личного знакомства и совместной работы всего второй раз. Отказывать Президент не мог и не хотел. Поэтому в плотном деловом графике всеми правдами и неправдами были выкроены четыре часа, и теперь он, сидя на раскладном кресле под плотной кроной старого дуба, не только внимательно слушал своего подчиненного, но с наслаждением вдыхал этот чистый воздух со слабым запахом трав и цветов, наблюдал за деловой беготней по лужайке любимой собаки и прислушивался к доносящимся с веранды звукам: там уже вовсю хозяйничала супруга, лично готовя нехитрый дачный перекус.
– ... Вот такие у меня сведения, господин Президент. – Речь Помощника, как всегда, была по-военному четкой, краткой, предельно информативной.
Как же не хотелось сейчас Президенту так стремительно возвращаться в жесткий мир непредвзятого анализа, логичных выводов и ответственных решений!
– Послушай, Володя, – он просто слегка тянул время, – оставь ты их обоих за дверью!
– Кого-кого? – недоуменно переспросил Помощник.
– Ну, этих: «господина» и «Президента», ладно? Мы с тобой уже давно об этом договаривались.
Помощник усмехнулся: с чувством юмора у Президента было все в порядке. Они понимали друг друга.
– Пятьдесят на пятьдесят.
– ?
Помощник усмехнулся во второй раз:
– «Господина» оставляем, а вот с «Президентом» не так все просто. Ведь именно у него я испрашивал аудиенции, его решение мне необходимо. Ну, и соответствующие действия тоже.
– А чего ты можешь от меня ждать после всего сказанного? Что вот сейчас я возьму трубу, свяжусь прямо с «Ройял Стар» и скомандую: «Стоп машина. Полный назад»?
Помощник сокрушенно развел руками.
– Ты не изображай тут Ваньку бессловесного или всемирную скорбь и раскаяние! Думаешь, я не понимаю, зачем ты выбрал именно дачу для разговора? Все ты заранее просчитал. Свидетелей контакта нет, чужих ушей, даже самых благожелательных, тоже. И еще воспользовался моим добрым отношением, пониманием... – Президент начал раздражаться, но тут же взял себя в руки. – А где хоть одно доказательство? Ну, где? Да, не встревай ты. Сам понимаю, что на их поиски уйдет не один день, а то и месяц. А предполагаемая катастрофа случится уже через часы. Решил переложить на мои плечи весь груз вселенской ответственности? – Это было несправедливое обвинение, но Помощник промолчал. – Кстати, всегда возможны варианты: ошибка, неправильные выводы, дезинформация, вербовка наконец. Да-да, и с твоими ребятами тоже. Непогрешим только...
Помощник молчал. Он тоже очень хорошо изучил Президента. За такой заградительной завесой неконкретных рассуждений скрывалась напряженная работа мысли, причем, подчас в абсолютно неожиданном направлении. Хотя сам Владимир Викторович в таких случаях предпочитал полнейшее молчание и тишину.
– Кстати, уточни-ка для меня начало всего этого, – Президент сделал витиеватый жест рукой. – А то ведь поскакал прямо с места в карьер.
– Так ваше же время экономлю.
– Для этого у меня есть целое министерство экономики и финансов, – перебил Президент.
– Хорошо. Зато в нашем случае финансов не потребуется, – все-таки не удержался и ввернул Помощник.
– Как знать, как знать...
– В общем, ребята занимались изначально совсем другим делом. Об исчезновении нашего военного с симпозиума в Швейцарии.
– Да, мне докладывали. Но там, вроде, быстро со всем разобрались.
– Наши официальные структуры – да. Правда, опять же, благодаря оперативной помощи извне. Улики были шиты белыми нитками. Противника больше интересовал выигрыш во времени. Потому по горячим следам и удалось выйти на этого самого нашего южного соседа.
– Но уже негласным порядком, так? Откуда же взялась такая заинтересованность?
– Ну, это только по крутым американским фильмам кочует фраза «Ничего личного!» А у нас в стране все происходит благодаря именно личной заинтересованности.
– Прямо психолог.
– Вы помните события в Баренцевом море? А чуть позже – похищение уранового стержня?
– Даже знаю, что во всех случаях главный фигурант – морской офицер с такой простой короткой фамилией...
– Редин, – подсказал Помощник.
– Понятно. Твой протеже из далекого военно-морского прошлого.
– Не только. Еще и друг одного известного журналиста...
– Достаточно. Мне все понятно. Я вовсе не принадлежу к тем людям, для которых дружеские или родственные связи являются каким-то настораживающим моментом. Скорее, наоборот. Я им больше доверяю. А ведь, знаешь, положение у нас весьма непростое и двусмысленное.
Владимир Викторович с внутренней благодарностью отметил это «у нас».
– Кстати, ты в курсе, где сейчас находится эта таинственная подлодка?
Помощник досадливо кашлянул, но ответил предельно искренне:
– Гм! Датчик, который удалось установить на ее корпус, не предназначен для работы под водой. Поэтому доверять его показаниям не стоит. А несколько часов назад его сигнал вообще исчез с моего монитора. Но район, куда лодка движется, мы знаем определенно.
– Предполагаем! С большой долей вероятности.
Теперь не выдержал уже Помощник:
– Это вы предполагаете. А я знаю! Простите за резкость.
– Вот, Владимир Викторович, как сказывается твоя подчеркнутая отстраненность от публичной политической жизни! Не приобрел еще привычку к демагогии и пространным рассуждениям. Это не упрек. Это констатация факта. И напоминание, что мне, возможно, придется поговорить с Белым домом… Итак, – взгляд Президента стал жестким, – к вопросу о непростом положении и двусмысленности. Любое развитие событий для нас не сулит ничего хорошего. Состоявшийся взрыв наделает много шума и неминуемо повлечет за собой очень тщательное расследование, в ходе которого неминуемо всплывет фамилия русского военного офицера-подводника. Не сомневаюсь, что иранские спецслужбы позаботились, чтобы соответствующие документы не пропали и не утонули. Ими же наверняка предусмотрен вариант, так сказать, насильственного взрыва торпеды или даже всей подводной лодки с аналогичными последствиями. Кроме того, как я тебя понял, с большой долей вероятности мы можем предполагать, что на борту подлодки находится еще и известный российский журналист. Что мы сможем противопоставить обвинениям в международном терроризме?
– Господин Президент, в мировой практике схема поведения в подобных ситуациях достаточно хорошо отработана.
– Ну, конечно, мы будем все отрицать! И Редина, и журналиста. Вот только само положение оправдывающихся уже серьезно влияет на общественное мнение. А если еще окажется верной гипотеза о ядерной начинке торпеды? Хоть звучит цинично и жестоко, но оставим пока в стороне огромные масштабы разрушений и человеческие жертвы. И мы, и американцы прекрасно знаем, что у Ирана нет своего ядерного оружия. Не научились еще производить. Так откуда же на торпеде ядерная боеголовка? За последнее время в мире зафиксирован не один случай утраты как готовых ядерных боеприпасов, так и различных компонентов для их быстрого и легкого производства. Причем особенно много таких случаев приходится на долю наших друзей из бывших республик Советского Союза. Процесс уничтожения ядерного арсенала кое для кого оказался прекрасной кормушкой, золотым дном. А все стрелки будут переведены на нас! Те же украинские коллеги с радостью спишут на такой случай всю свою неразбериху с учетом оставшихся на их территории советских ракет. В общем, с какой стороны ни глянь – плохо, очень плохо или вовсе отвратительно.
