Террорист по имени Генрих склонился над скорчившимся на палубе у гирокомпаса капитаном судна. Спасаясь от немилосердных ударов приклада автомата, тот безуспешно пытался защитить лицо окровавленными руками. Тогда мучитель изо всех сил пинал свою жертву тяжелым армейским ботинком в незащищенный живот. Капитан утробно всхлипывал, поджимал ноги и с надрывом кашлял.
– Говори, сука! Говори! – в такт ударам выкрикивал бандит. – Кто его убил?! Кто тебе помогал, сволочь?!
Не прерывая зверского избиения, Генрих тыкал толстым пальцем в сторону штурвальной тумбы, где рядом с неподвижным матросом-рулевым распростерся мертвый главарь террористов.
В пылу этого допроса с пристрастием бандит выронил из наружного кармана куртки переносную рацию и сам же наступил на нее ногой. Озверев от этого еще больше, он, брызгая слюной, с удвоенной жестокостью продолжил истязание своей беззащитной жертвы. Сил даже для элементарной защиты у капитана уже не оставалось…
В это время с левого борта мостика через неплотно прикрытую переборку донесся призывный свист. Бандит прекратил избиение и внимательно оглядел мостик через стекло иллюминатора. Никого не увидев, он медленно раскрыл входную дверь, выставил вперед короткий ствол автомата и осторожно высунул наружу голову. Мостик был пуст. Террорист боязливо переступил через комингс. Повторный негромкий свист донесся откуда-то сверху, и бандит инстинктивно вскинул в этом направлении голову…
Тонкая проволочная петля мгновенно захлестнула его открывшуюся шею и вздернула вверх все тело. Оружие выпало из рук бандита, его пальцы судорожно взметнулись к перетянутому удавкой горлу в безумной надежде хоть как-то ослабить натяжение стальной нити… Тщетно! Петля мгновенно впилась глубоко в кожу, разрезая живую плоть и перехватывая дыхание. Из перекошенного рта со свистом и хрипами вырывались наружу остатки воздуха. Ноги то вытягивались до предела в безуспешной попытке отыскать опору, то судорожно дергались и изгибались под неимоверными углами, бессильно скользя резиновыми подошвами ботинок по металлической переборке рубки.
Наконец конвульсивные подергивания прекратились. Тело бандита последний раз вытянулось наподобие напряженной струны, а затем тряпичной куклой повисло на совершенно невидимой в рассветных сумерках нити.
В хранилище отработанных урановых стержней был прекрасно слышен взрыв гранаты в системе судовой вентиляции и чуть слабее – оружейная перестрелка в смежных помещениях. Но никто не ломился в заваренные входные переборки и не атаковал укрепленные люки. Тем не менее капитан 2-го ранга Редин не питал несбыточных иллюзий на благоприятное разрешение ситуации для него лично и воспринял доносившиеся звуки как сигнал к началу последнего акта затянувшейся корабельной драмы. И встречать его надо было с музыкой!
Сергей удобно устроился на палубе напротив своего пленника, который, настороженно прислушиваясь, водил головой по сторонам. Он освободил рот немца от скотча и вытащил кляп.
– Правильно ты встрепенулся, фриц! Будем готовиться к неизбежному.
Не понимая слов, немец тем не менее правильно уловил интонацию, насторожился еще больше и залопотал что-то на родном языке.
– Не-не-не! – Редин погрозил пальцем перед самым его носом. – Молиться мы обязательно будем, но немного по-другому. Ты, конечно, подлец и сволочь, но благосклонная судьба одарила тебя уникальным шансом встретить ее катастрофические удары в обществе потомственного русского офицера. А наша молитва – это «Варяг»!
Немец быстро-быстро закивал головой и снова что-то залепетал.
– О! Что-то понял. Хотя сейчас это совершенно неважно. Петь мы с тобой будем дуэтом. И – по-русски! Давай, фриц, подтягивай.
Здоровяк-террорист определенно имел устойчивые боксерские навыки. Наверное, даже подвизался какое-то время на профессиональном ринге. Талеев очень быстро почувствовал это на своей шкуре: удары тяжелых кулаков были мощными и акцентированными. Однако был в этом и определенный плюс: большинство ударов бандит наносил в корпус, избегая попаданий в челюсть или в висок, которые могли надолго отключить жертву или чего еще похуже. А тренированные мышцы брюшного пресса и груди позволяли журналисту хоть немного нейтрализовать убийственную силу этой «молотилки». Но он понимал, что долго не продержится.
– Кто ты такой?! – орал в самое ухо подскочивший к табуретке «электрик». – Где вы прятались все время?! Сколько вас на корабле?!
Гера скосил глаза в сторону: да, здорово тебе досталось, Толик, – до сих пор без сознания. А при таком раскладе руки журналиста были связаны не только в прямом, но и в переносном смысле. Возможно, в одиночку Гера и рискнул бы повоевать одними ногами, но беспомощный друг в руках террористов был слишком весомым аргументом. «Очухивайся… очухивайся… очухивайся…» – в такт ударам заклинал Талеев.
– А ну-ка, постой! – «электрик» рукой отстранил своего напарника. – Упертый герой попался. Придется его слегка пощекотать. Сейчас ты у меня так запоешь! Фальцетом!
С этими словами бандит оторвал один конец длинного провода, идущего по переборке к электрическому рубильнику на щите. На обнажившихся от изоляции концах посверкивали голубые искорки электрических разрядов. «А вот это уже вовсе ни к чему», – подумал Гера и испуганным голосом запричитал:
– Не надо, не надо! Я все, все расскажу…
«Электрик» удовлетворенно ощерился и продолжал раскачивать оголенный провод перед самым носом Талеева, зажав его в кулаке. Журналист сделал вид, что в испуге отшатнулся от угрожающей опасности. Он отклонил назад не только голову, но и все тело и легко соскочил с табурета; в то же мгновение подхватил оказавшийся между ним и оскалившимся террористом табурет снизу под сиденье носком правой ноги и что было силы швырнул его вперед.
Тяжелый предмет ударил в грудь бандита. Однако тому удалось сохранить равновесие, отступив на два шага назад и раскинув в стороны руки. На пути такого инстинктивного движения правой руки оказался только что избивавший Геру террорист. Сверкающие провода воткнулись ему куда-то в шею. Здоровяк издал такой громоподобный рев, что, похоже, напугал даже своего напарника, который отпрыгнул еще дальше по проходу. Талеев метнулся в сторону распахнутой переборки…
Но тут путь вперед ему преградил невесть откуда появившийся на пороге Жак. Эта секундная задержка дорого обошлась Талееву: кулак быстро очухавшегося громилы с силой чугунной кувалды опустился на его спину. Колени журналиста мгновенно подогнулись, связанные за спиной руки не смогли предотвратить падения, и он плашмя растянулся на пороге щитовой.
– Держи его! – завопил «электрик».
Однако чернявый Жак повел себя как-то странно. Он продолжал неподвижно стоять в проеме двери, хотя практически беззащитный Гера ничком распростерся у самых его ног. Быстрее среагировал здоровяк, который тут же занес для сокрушительного удара могучую ногу и…
Из-за правого плеча Жака высунулся ствол автоматического пистолета, и с секундной задержкой прозвучали три громких выстрела. После каждого из них грозный террорист вздрагивал всем телом и отступал на шаг назад, а на туго обтягивающем его мощную грудь темном свитере появлялись небольшие отверстия с рваными краями, из которых тут же пульсирующей струйкой начинала вытекать кровь. Отшатнувшись назад после четвертого выстрела, гигант уже не смог восстановить равновесие. Он замер на миг в неустойчивой позе, потом глаза его закатились, и вся слоноподобная туша навзничь рухнула в проход между щитами. Бандит был мертв.
