– Вас в таком прикиде и макияже не то что запомнить, узнать затруднительно. – Редин намекал на боевую раскраску на лицах своих друзей и на неброские грязно-серые с разводами комбинезоны и такие же шапочки на головах.
– Тем лучше. А ты, Серж, о нас ничего не знаешь; просто услышал стрельбу, взрывы и вылез посмотреть, но никого уже не застал. Да, пленника своего отдай капитану, он его вместе с другим запрет, а потом сдаст властям.
– Жа-а-аль! – протянул Редин. – Мы с Дитрихом уже до третьего куплета «Варяга» дошли.
– Так и до Питера не один час хода. Под твоим чутким руководством он у тебя и «День Победы» освоит.
– Ладно, давайте прощаться, время дорого.
– Вот и всё, капитан. Судно в вашем распоряжении. Вызывайте рулевого и начинайте действовать, как мы условились. Связывайтесь с министром, он организует эвакуацию. И ничего не бойтесь: самое страшное позади.
– Господин…
Талеев обернулся уже от двери, из-за которой Толя давно подавал недвусмысленные знаки.
– Что вы хотите, капитан?
– Можно спросить?
– Вряд ли я отвечу.
– И все-таки, кто вы такие?
Журналист посмотрел в лицо капитана.
– Друзья. И это – всё! – предвосхитил он возможные попытки узнать подробности, прощально взмахнул рукой, переступил через комингс и начал быстро спускаться вниз по трапу.
Глава восьмая
Россия, Балтийск
Они расстались на том же причале, откуда несколько часов назад отправились на перехват немецкого судна.
– Ты, Игорь, сделал для нас все невозможное. Теперь лучше сделать так, чтобы нас видело здесь как можно меньше народа. Мы с Толей быстренько заскочим в госпиталь и исчезнем.
Состояние Гюльчатай продолжало оставаться тяжелым, но приобрело статус стабильного. Она потеряла слишком много крови, и для ее восстановления потребуется не меньше недели.
– За свою девушку не волнуйтесь! Операция прошла успешно. А все остальное мы ей предоставим. Даже невозможное…
– Ну, каперанг, я смотрю, ты просто специалист по невозможному!
– Стараемся…
– Только не забудь позвонить на пропускной пункт, чтобы у нас там проблем не возникло.
– А может, все-таки лимузин прислать?
– Да по этому лимузину нас уже наверняка вычислили те, кому это надо!
– Ладно-ладно, позвоню.
– Тогда прощай, «невозможный Марьин».
– И вам удачи, таинственные незнакомцы!
…В госпитале друзья надолго не задержались. Строгий доктор не только не пустил их в реанимационную палату, но даже не позволил посмотреть на спящую пациентку.
– Вы видели у входа в палату вооруженного вахтенного? Я лично слышал, как его инструктировал офицер: «При попытке пройти внутрь – открывать огонь на поражение!» Вы что, господа, так стремитесь стать моими клиентами? Или мечтаете сразу попасть на два этажа ниже?
– Это куда?
– В морг, родимые. В наш удобный и комфортабельный госпитальный моржок.
– Ну их к черту, этих докторов, патрон! – спускаясь по широкой мраморной лестнице госпиталя к выходу, передернул плечами Анатолий. – Все они – потомки маркиза де Сада. А самые лучшие – так и вообще родные дети святой инквизиции.
– Ох, не любишь ты своих добродетелей, Толя! Ведь нам без них…
– Понимаю. Не люблю. Терплю. Пойдем лучше пообедаем!
Они быстро нашли неприметное заведение, на котором небольших размеров новая вывеска «Cafe» не закрывала старую надпись, сделанную аршинными буквами прямо по стене дома, – «Столовая № 5».
Кафе было просторным и практически пустым в этот час: из двух десятков столиков в зале было занято всего три, да еще один молодой человек у барной стойки лениво потягивал апельсиновый сок из длинного узкого бокала.
Через полчаса Толя отодвинул от себя последнюю опустошенную тарелку и вальяжно откинулся на высокую спинку деревянного стула.
– Ну вот, совсем другое дело! Все-таки русская кухня не в пример сытнее, чем японские суши, роллы или китайские кузнечики…
– Особенно если считать русской кухней шашлык и цыпленка табака, которые ты только что употребил, – лениво отозвался Гера.
Анатолий уже раскрыл было рот, чтобы достойно завершить обильную трапезу высоким гастрономическим спором, как у их столика неожиданно возник молодой человек от барной стойки.
– Прошу простить меня, господа! – Он повернулся к Талееву. – Не уделите ли вы мне пять минут своего времени?
Толя тут же подобрался, готовый к мгновенной и жесткой реакции. За соседним столом привстали сразу трое мужчин, недвусмысленно опустив руки в карманы пиджаков. Гера не шелохнулся.
– Присаживайтесь, – он кивнул на свободный стул. – Мой друг слегка возбужден острой кавказской пищей…
– Да-да, я понимаю. Ведь вы – Талеев, Герман Талеев – известный российский журналист…
Гера никак не реагировал на такое начало разговора, а молодой человек продолжил:
– Не поймите меня, пожалуйста, неправильно, но не мог бы ваш уважаемый друг ненадолго оставить нас…
– Хрен тебе!
Талеев успокоительно положил ладонь на сжатые кулаки Анатолия:
– Юноша предельно вежлив. И я не вижу причин отказать ему.
– Ты что?! А эти бугаи за соседним столом?
– О, поверьте, я сам плохо знаю этих людей, но они давно уже хотели проветриться в холле заведения. И даже выйти покурить на улицу. – Молодой человек еле заметно наклонил голову, и вся троица дружно поднялась и направилась к выходу из зала. – Теперь вам будет спокойнее? – обратился он к Анатолию.
– Нисколько! Мне будет спокойнее, когда ты уберешься следом за ними!
Доброжелательная улыбка ни на секунду не покидала лица юноши:
– Поверьте, я ни о чем не собираюсь вас расспрашивать, господин Талеев. Наоборот, мне поручено кое-что рассказать вам. И передать. Лично! – Он в упор посмотрел на Толю.
Тот выдержал его взгляд, но почувствовал неприятное беспокойство, глядя в пронзительно светлые и холодные глаза неожиданного и странного собеседника.
Не терпящим возражений голосом журналист распорядился:
– Оставь нас!
Это был прямой приказ, который не допускал рассуждений и возражений. Анатолий поднялся и вслед за тремя мужчинами вышел в холл. Гера повернулся к молодому человеку:
– Вы знаете мое имя, но не представились сами.
Юноша усмехнулся одними уголками тонкогубого рта:
– Вы же понимаете, что я могу назвать любое из десятка имен…
