При этих словах на диване заворочался Сергей Редин:
– Так разве такое забудешь? У Вадьки-то рука именно с тех пор в черную перчатку постоянно одета.
Он кивнул на ладонь Аракчеева, который действительно не снимал никогда тонкой лайковой перчатки. Вадик с видимой гордостью продемонстрировал ее всем.
– Ножом и пулей разорвали все сухожилия на фиг! Сорок две операции по вживлению в мою человеческую плоть черт знает чьих мышц, сосудов, хрящей, косточек и тканевых компонентов. Помню лишь, что какие-то «запчасти» брались от свиньи, обезьяны и даже крысы. Добавили чуток синтетики и соорудили это произведение искусства. – Он повертел рукой во все стороны. – Желает кто-нибудь пожать ее?
– Да знаем мы все, что сила и выносливость твоей конечности в два раза превышает обычную человеческую! Не отвлекай! Наше участие в тех событиях, если вы с Сержем помните, закончилось побоищем на территории старой ракетно-артиллерийской части. Вас, раненных и истерзанных, кстати, оттуда по ближайшим госпиталям развозили. А на выручку к нам подоспела как раз группа Макса Лифанова, который привел с собой еще и воинское подразделение. Так вот. – Журналист победоносно оглядел по очереди всех своих друзей. – Открылись два новых нюанса. Операция заканчивалась полным истреблением бандитской группировки не только на территории этой части, но и в местах дислокации криминалитета, в котором мы уже, по известным причинам, не принимали участия. Это раз. Во-вторых, со стороны «войскового подразделения» в ней участвовала группа «Блик»! Мотивы в досье не указываются.
Все притихли, осмысливая такой поворот событий. А Гера подумал еще об одной детали. Только он сам не знал, как правильно приспособить ее к теперешним событиям, и в последний момент решил не делиться ею пока ни с кем. Дело в том, что у бандитов находилась крупная сумма денег, полученная в уплату за уничтожение уранового стержня и за ликвидацию группы Талеева. Так вот, эти деньги бесследно исчезли…
– Вот откуда потянулась ниточка! Так наши противники вышли на Макса, – резюмировал Вадим.
– Очень много странностей… – негромко произнесла Алексеева. – Никогда ГРУ не дружило с ФСБ. А наша Костина – выходец из «безопасности». Хотя… все становится на свои места, если «Блик» был искусственно создан как «крыша» от ФСБ и выполнял какую-то свою задачу на территории России.
– Очень уж ты заумничаешь. Просто поработала девочка на «смежников», вернулась к своим пенатам, а когда началась охота на Команду, всплыло ее шапочное знакомство с Максом. Ведь ты, командир, с ней не успел тогда пообщаться?
Журналист отрицательно покачал головой:
– Нет, к сожалению. Мы уже уехали к тому времени.
– Почему «к сожалению»? Может, к нашей всеобщей радости и процветанию. Все понятно. – Аракчеев был доволен. Он очень не любил неясности. – Чекисты «подвели» Костину к Максу…
– И уложили в его постель, – негромко закончила Галина.
– Опять ты про свое!
– Тихо! – Журналист предупреждающе поднял руку. – Хватит дискуссий. Основные связки мы проследили. Ну, что, Вадик, в свете открывшихся обстоятельств ты изменил свое мнение?
– Мальчики, а что, до моего прихода вы уже успели серьезно не согласиться с планами друг друга?
– Ну-у-у… – Гера чуть задумался над формулировкой. – Нельзя сказать, что очень серьезно. Так, расхождение всего в одном пункте.
– О, это уже значительный прогресс! И что за пункт?
– Видишь ли, Галчонок, у Вадима имеется только одно возражение: он вообще против проведения операции столь… э… незначительными силами.
– Господи! Свят-свят! Впервые в истории! Наш неукротимый Циркач против необоснованного, с его точки зрения, нахрапа и требует подкрепления!
– Да! Я – не самоубийца. И вам не позволю. Ты же видишь, Гюльчатай, что я оказываюсь прав: сказал, ловушка – так и есть. Кто теперь сомневается, а? Покушение на Макса сфабриковано, чтобы завлечь нас. Да если бы, как говорит Гера, действительно хотели с ним разделаться, могли осуществить это тысячью разных способов, совершенно бесшумно, кулуарно, имея в его личных секретарях такого суперподготовленного своего агента!
– Да прав ты, прав, Вадик! Я ни капли не возражаю…
– А чего же тогда собираешься «брать» Лифанова и всю клинику вдвоем или втроем? – в запале перебил командира Аракчеев. – Ты представляешь, какую силу там сконцентрируют наши противники?
– А вот тут уже ты не прав! – Журналист тоже перешел на повышенные тона. – Есть такой фактор: ПСИ-ХО-ЛО-ГИЯ. Тебе хоть что-нибудь говорит это понятие?
– Да иди ты со своими экскурсами… знаешь, куда…
– Брэк! Вы еще подеритесь тут! – всерьез разозлилась Галя. – Давай-ка, командир, выложи свои психологические доводы. А я беспристрастно оценю их с чисто научной точки зрения. Все-таки только у меня есть полное высшее образование именно по психологии. И незаконченная диссертация…
Талеев успокоился. Он, не торопясь, закурил, выпустил к потолку струйку ароматного сизого дыма и вполне миролюбиво обратился к Вадиму:
– Ну, что, простим ей незавершенность диссертации?
Все еще насупленный, Аракчеев неопределенно пожал плечами. Гера удовлетворенно кивнул:
– Собственно, экскурс весьма короткий. Противник уже получил от нас несколько серьезных оплеух. Думаю, после первой он даже еще не сообразил, кто мы такие. После второй – задумался о своих просчетах и небрежностях. И только после третьей обратил свой интерес непосредственно на нас. Галчонок подтвердит, что это синдром чересчур уверенного в себе человека, который не привык к жесткому противодействию. Не говоря уже о поражении. И вот только потом они проанализировали наши действия, нашу тактику и, думаю, были неприятно поражены нашими способностями. А поразившись, призадумались и… испугались! Такое состояние – это классическое продолжение того же синдрома. Теперь они переоценивают наши силы и будут страховаться на пустом месте…
– Короче, обжегшись на молоке, дуют на воду.
– Точнее не скажешь. Упрятав Лифанова в удобную для них клинику, чекисты станут рассуждать примерно так: «Главная задача операции – завлечь туда группу Талеева. Но это сверхосторожные, беспощадные и безукоризненно подготовленные профессионалы. И на первом этапе сверхосторожность – их отличительная черта. Малейшее подозрение, и они не полезут в ловушку! А разместить взвод (никак не меньше!) агентов и снайперов незаметно для нескольких пар до предела зорких глаз – это нереально. Значит, надо позволить им самостоятельно проникнуть внутрь, лишь слегка подглядывая издалека, позволить начать свою операцию по освобождению Стегина и перехватить инициативу в самый неподходящий и неожиданный для них момент. Тут уже можно не скупиться на разнообразие средств и методов». Фу! Все, кажется, сказал.
Журналист откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на девушку. Галя молчала минуты две, потом коротко и просто сказала:
