Он вдруг улыбнулся:
– Не от великого ума астрологи составляют гороскопы, а
от великой трусости! А люди им следуют по той же причине.
Он повернулся к двери, гридень услужливо отворил, и великий
князь исчез в дверном проеме. Ольха спросила озадаченно:
– Что такое король? И астрологи… и гороскопы…
А Рудый толкнул Асмунда в бок:
– Закрой рот, ворона влетит. Заметил? Все-таки не стал
отказываться, что грядущее зрит на сто лет вперед!
Ингвар провел Ольху в правое крыло. В тереме царила
праздничная суета, но Ольха не услышала за спиной топота подкованных сапог
стражи. Ингвар шел рядом насупленный, черный чуб свисал безжизненно, а на
возгласы встречных Ингвар отвечал вяло, а то и вовсе отмалчивался.
На верхней ступеньке лестницы он остановился:
– Вон твоя комната. Прежняя. Я должен вернуться к князю.
– Комната не занята?
Она спросила только для того, чтобы спросить, Ингвар не
понял, огрызнулся:
– Кем?
– Ну, не знаю… Ладно, проверю.
Она пошла к указанной им двери, чувствуя на спине горящий
взор. Как и ожидала, мужчины такие предсказуемые… временами, он обогнал ее,
открыл дверь, заглянул, бросил с отвращением:
– Все как ты и оставила.
– Я не оставляю в таком беспорядке, – ответила она
холодно.
Он хотел что-то возразить, но Ольха захлопнула перед ним
дверь, едва не прищемив нос. По ту сторону слышалось злое дыхание, и она
надеялась, что он рассвирепеет окончательно, ворвется, схватит в объятия, она
будет драться и царапаться, но он все же намного сильнее, у него в руках такая
мощь, а грудь широка, как стол…
За дверью взвизгнуло, словно раздавили мышь, и Ольха почти
увидела сквозь дубовые доски, как Ингвар развернулся на каблуках, быстро пошел
прочь.
– Дурак, – сказала она в бессильном
негодовании. – Он ничего не понимает, да и я что понимаю? Сейчас пленница
еще или уже нет? С одной стороны – да, тем более что даже помогла Студену, с
другой стороны – бросилась к князю русов с предупреждением об опасности…
Правда, не потому что он – князь, а как к человеку, смерти которого не хотела.
Обрадованная ключница пригнала девок. Ольху вымыли, как
ребенка, переодели в чистое. Даже принесли перекусить – когда еще позовут на
ужин. Ольха стояла у окна, со смутным чувством на сердце смотрела во двор, где
народу металось как муравьев, где железа блестело больше, чем отыщешь во всем
Искоростене.
Когда в коридоре послышались шаги, она уже знала, кто идет.
И даже чувствовала, с каким настроением, как держит плечи, как смотрит, как…
«Что со мной? – сказала себе смятенно. – Это я,
Ольха Древлянская, или же собачка, которая ждет не дождется своего хозяина? Где
моя гордость? Не только женская, но и княжеская?»
Ингвар стукнул, предупреждая, толкнул дверь. Он был в белой
рубашке, расстегнутой на груди, рукава едва закрывали плечи. Могучие мышцы
играли вызывающе, по-мужски красиво. Ольха ощутила, что не может оторвать от
них глаз: древляне всегда носили рубахи с длинным рукавом, и тут же
почувствовала, как горячая кровь начала приливать к щекам.
Она холодно спросила:
– Ну, что еще?
«Дура, – сказала себе. – Зачем я так? Он мне еще
ничего не сделал… Уже сделал, – возразила себе. – Ты радуешься его
приходу! Ты встречаешь его, как собачка!!!»
Ингвар пробормотал:
– Я только хотел спросить… может быть, тебе надо
помыться? Или переодеться?
– Я выгляжу грязной? – поинтересовалась она
ядовито.
– Нет, но… дорога, пыль, пот…
– Меня не пугает свой пот, – отрезала она со
злостью. Этот дурак такой же внимательный, как и все мужчины. – А кому не
нравится, пусть держится подальше.
– Да нет, – сказал он поспешно, – я не то
хотел сказать.
Он шагнул к ней, его руки начали подниматься, словно хотел взять
ее в объятия. «Хочет показать, что мой пот его не пугает», – подумала она
еще сердитее, отрезала:
– Зато меня пугает твой.
Прикусила язык, но Ингвар уже остановился, будто ноги вросли
по колени в землю. Руки бессильно упали вдоль тела. Ольха мысленно подталкивала
подойти, что-то сказать, вести себя с привычной русам грубостью и напором,
однако северные люди, похоже, чувствительностью не отличаются, Ингвар лишь
развел руками:
– Сама понимаешь, наша помолвка… это шутка князя. На
самом деле женитьба никогда не случится.
– Ты уверен? – спросила она.
– Клянусь, – ответил он с еще большей дурацкой
поспешностью, – здесь можешь не волноваться. Я к тебе и пальцем не
притронусь!
– Спасибо, – сказала она ледяным тоном. – Что
хотел еще? В любом случае мыться в твоем присутствии я не собираюсь.
«Но если бы ты этого очень сильно захотел, – добавила
она мысленно, – если бы ты захотел, чтобы я мылась в твоем присутствии…»
Он попятился, в лице все сильнее начали проступать злость и
раздражение, словно только сейчас начал понимать, кто он, что говорит, как
глупо выглядит.
– Да черт с тобой, – бросил он уже от
двери. – Мне еще недоставало смотреть на твои кривые ноги.
– Кривые? – ахнула она.
– И волосатые, – бросил он. – Как у
медведицы. Так что будь спокойна, я на тебя не посягну. Если что надо, только
скажи. Ты – почетная гостья великого князя. И тебе будут оказывать надлежащие
почести.
«На кой мне твои почести, – хотела сказать она, –
лучше возьми меня в свои объятия», – но не успела. За дверью послышался
топот подкованных сапог. Кто-то выкрикнул короткие слова приказа. Ингвар и
Ольха услышали приближающиеся шаги. В дверь бухнуло словно бревном, окованным
железом. Громкий голос поинтересовался:
– К вам можно?
Ольха молчала, она здесь пленница, пусть отвечает тюремщик.
Ингвар тоже молчал, в чужой комнате не распоряжается, и в дверь постучали
громче. Недовольный голос что-то проворчал, в доски бухнуло тяжелым, и дверь
распахнулась во всю ширь.
На пороге стоял Олег. Ольха увидела спины удаляющихся
гридней. Олег окинул Ингвара и Ольху быстрым взором:
– А, двое гордецов… Опять поцапались?
– Пошто стучал? – спросил Ингвар
раздраженно. – Твой ведь терем!
Улыбка великого князя была просто издевательской.
– Так обрученные же! Могли и того… упредить свадьбу. Не
по обычаю, правда, но такое случается. Ну-ну, не вскидывайся, как конь, оводом
ужаленный! Шуток не понимаешь. А раньше понимал… Я по делу зашел. Как вы тут?
