Сердце Ольхи наполнило нехорошее предчувствие. На лице
Ингвара были хищный оскал, откровенная ненависть. Он не просто старается убить,
внезапно поняла она со страхом. Он стремится искалечить молодого парня. Или
ранить так, чтобы тот умирал долго и в муках!
Внезапно Ингвар сделал выпад. Ясень защититься не успел,
двигался киевский воевода, как скользкая молния. Острие чужого меча блеснуло
возле горла древлянина, а руку его отшвырнуло с такой силой, что едва не
вывернуло из плеча. Ясень остановившимися глазами проводил свой тяжелый меч.
Тот трижды перевернулся в воздухе, с лязгом ударился оземь.
Подпрыгнуть он не успел. Сапог киевского воеводы прижал к
земле. Острие меча все еще смотрело в грудь древлянина. Мгновение Ингвар
смотрел в побледневшее лицо противника, отступил на шаг:
– Да, сопливый, тут скользко. Ладно, это не в счет.
Ясень, еще не веря, медленно нагнулся, протянул руку к мечу.
В толпе стояла мертвая тишина. Ольха быстро бросила взгляд на киевских
дружинников. На их лицах были жестокие усмешки. Ждут, что их воевода сейчас
обрушит удар второго меча и голова древлянина покатится в пыли?
Ингвар отступил еще, выждал, пока Ясень подберет меч.
Древлянин смотрел исподлобья, дышал тяжело. Его руки начали опускаться, словно
он терял силы, внезапно с диким криком, от которого стыла кровь, прыгнул
вперед.
Киевлянин не сдвинулся с места. Два меча заблистали, словно
их было две дюжины. Ясеня встретил град ударов. В толпу полетели щепки от
изрубленного щита. Через мгновение Ясень сжимал лишь ремень, на котором висел
обломок доски с медной полоской.
Древлянин в ярости и растерянности смотрел на то, что
осталось от щита. В толпе сочувствующе и растерянно кричали, подавали советы.
Он резко отшвырнул щит, схватил меч обеими руками и пошел наносить страшные
удары. Двигался он быстро, несмотря на свой рост и огромные мышцы, но киевский
воевода всякий раз парировал удар или пропускал мимо себя.
Звякнуло, и снова меч вырвало из рук древлянина. Упал на
землю между поединщиками. Снова на лице Ингвара играла злая усмешка, но голос
был полон сочувствия:
– Да, когда в соплях путаешься, драться трудно. И этот
раз не в счет!
Ясень тяжело дышал, по лицу бежали крупные градины пота. Он
прохрипел, глядя налитыми кровью глазами:
– Я… не пощажу…
– Спасибо, что предупредил, – откликнулся Ингвар.
Он чуть раскраснелся, но оставался сухим. – Я тоже. У вас, славян, прощают
до трех раз? Тогда это – третий, последний.
Его быстрые глаза поймали отчаянный взгляд Ольхи. По-волчьи
улыбнулся, показав острые белые зубы, подмигнул. Тут же подставил мечи,
напрягся, выдерживая натиск. Ясень, чувствуя себя опозоренным, все же наступал
расчетливее, бил сильно, но старался угадать следующее движение противника. В
глазах древлянина горела жажда убийства.
В толпе кричали, орали, свистели. Внезапно Ингвар словно
взорвался. Его мечи слились в нескончаемые сверкающие полосы. Ясень зашатался
под градом ударов. Шлем слетел со звоном, светлые волосы заблистали под
солнцем. От железных пластин на плечах, на груди летели искры.
Улыбка Ингвара стала шире. Ясень шатнулся, булатная пластина
на его плече звякнула, рассыпая искры, меч Ингвара отлетел со звоном. Крупные
капли крови брызнули на плечо, пробежали цепочкой по выпуклой груди.
– А-а-ах! – раздалось в толпе.
На землю упало ухо, покатилось, за ним осталась цепочка
красных капель.
Ингвар предложил:
– Закончим? Будешь взрослым, сойдемся еще раз.
Ясень растерянно потрогал голову, поднес к лицу
окровавленную ладонь. Медленно лизнул, прислушался к вкусу собственной крови.
Поднял глаза на Ингвара. Во взгляде появилось и разрослось бешенство берсерка.
Он затрясся, изо рта пошла пена. С жутким воплем ринулся на
смертельного врага. Ингвар впервые попятился, отступал, горбился под страшными
ударами. Ясень бил с такой яростью и так быстро, что теперь уже его меч казался
сплошной полосой блистающего булата.
Ингвар отступал, пока не почувствовал, как спина уперлась в
толпу, что не успела податься в стороны. Он ускользнул в сторону, вывернулся
из-за спины и ударил сзади коротко и сильно.
Ольха вскрикнула. Ясень рухнул во весь рост, земля дрогнула
от удара. Ингвар дышал тяжело, вытер лоб.
– Давно такого бугая не встречал… Уже недели две, а то
и три. Эй вы, лапотники! Уберите дурня да заприте. Когда проспится да
повзрослеет, авось толк из него и выйдет. Хотя не понимаю, что хорошего, когда
останется одна бестолочь?
Только теперь Ольха поняла, что Ясень жив. Воевода русов
ударил его мечом по затылку плашмя. Древляне молчали, но в их лицах Ольха
читала смятение. Отвага и воинское умение ценится везде, но Ингвар сумел
удержаться от убийства даже в честном поединке. Обезоружив смертельного врага,
он оставляет его за спиной. Дурость, безрассудство или что-то другое?
Ингвар бросил мечи дружинникам. Его глаза блистали
торжеством. К Ольхе подошел, выпячивая грудь и раздвигая и без того широкие
плечи:
– Если выступим сейчас, к вечеру достигнем кривичей.
Поторопись, княгиня! А если что-то задумала, взгляни по сторонам.
На стенах закованные в булат русы приготовили стрелы с
паклей. Несколько человек стояли с факелами. На крыльцо терема дружинники
вытащили старого Корчака, лицо его было залито кровью, а следом – у нее
оборвалось сердце – Мстислава и Твердика. Оба тщетно пытались вырваться.
Твердята кусался и бил ногами. Дружинники вытащили ножи.
Ольха жалобно вскрикнула, когда детей грубо ухватили сзади
за волосы. Одной рукой русы умело запрокидывали детские личики к небу, другой
приставляли острые лезвия к нежным горлышкам.
– Нет! – закричала Ольха. – Хоть их не
трогайте!
– Что?
– Не трогайте детей!
– Это не то, что я хочу услышать, – сказал Ингвар
холодно.
Она бросила отчаянный взгляд на Ясеня. Тот лежал рядом с
крыльцом, над ним хлопотали двое, дули в ноздри, в уши, трясли. Ольха обреченно
отвела взор. Ее губы прошептали раздавленно:
– Я еду с тобой пленницей.
Ингвар холодно усмехнулся:
– Гостьей. Только гостьей великого князя киевского.
Братья твои едут тоже.
– Они тоже… заложники?
– Гости, – повторил Ингвар с угрюмым торжеством.
Он кивнул обоим дружинникам: – Проводите княгиню в ее комнату. Пусть соберет
вещи. Но не больше узла! Кони не славяне, их жалеть надобно.
Глава 6
Чувствуя себя богом, Ингвар неспешно сел на коня. Сердце
бухало часто, он чувствовал щенячью радость. Грозный воевода, но хотелось
завизжать от счастья либо выкинуть что-то еще глупее: кувыркнуться, как
славянский скоморох, а то и просто заорать: какой он замечательный и как все у
него удачно!
