С дулебами битва за примучивание была особенно жестокой и
кровавой. Но они живут слишком близко от Киева, Олег просто должен был
подчинить их в числе первых. Однако дулебы были совсем не те, которых когда-то
истязали обры, а на их женщинах ездили друг к другу в гости. Перебив жестоко
обров, дулебы возгордились силой и не давали спуску тем, кто осмеливался
ступить на их землю. Да, Олег их подчинил, но дани почти не получал. А на
второй поход у него, честно говоря, нет ни времени, ни сил!
Глава 7
Мохнатые фигуры в звериных шкурах они увидели одновременно.
Те стояли за два десятка шагов, загораживая дорогу. Шкуры мехом наружу, даже
звериные личины сохранились. Устрашение, отметил Ингвар невольно. На него и
русов свирепо смотрели оскаленные медвежьи морды, волчьи хари, кабаньи рыла.
Человечьи лица прятались за звериными.
На два шага вперед выдвинулся коренастый мужик. Настолько
широкий в плечах, что Ингвар не сразу сообразил, что тот с него ростом, если не
выше. Мужик был в наброшенной на плечи медвежьей шкуре, морда зверя скрывала
верхнюю часть лица. Нижняя тяжела, как у коня, массивная, надменно выдвинута
вперед.
Ингвар, чувствуя, как по всему телу пробежал холодок страха,
рассматривал человека на дороге. В руках у того исполинская дубина, обожженная
для крепости, в щели вбиты осколки кремня. Крепок, силен, намеренно дик. Если и
другие такие же…
За ним недвижимо застыли коренастые лохматые и бородатые
люди. Тоже в звериных шкурах, все с дубинами, палицами. Шкуры мехом наружу,
отчего все выглядят вставшими на дыбы грязными медведями. Косматые неопрятные
волосы и такие же свалявшиеся бороды прячут шеи. Казалось, голова сидит прямо
на плечах.
Ингвар ощутил холодок страха. Русов всего дюжина, а дулебов
не меньше трех-четырех десятков. Перегородили дорогу, по обе стороны в кустах
наверняка затаились лучники. Истыкают стрелами так, что станешь похож на
большого ежа. Или закидают дротиками.
Он остановил коня. Самое время сменить львиную шкуру на
лисью. Он вскинул руку в небрежном приветствии:
– Мы с миром! Едем по своим делам. К дулебам нам дела
нет.
Мужик проревел сильным злым голосом:
– Ты идешь по нашей земле.
– У нас сбежала пленница, – ответил Ингвар как
можно спокойнее. – Похоже, она прошла в этом направлении.
Мужик рассматривал его, как грязного жука.
– Сколько вас?
– Тебе это важно? – спросил Ингвар.
– Мы берем мзду за топтание земли дулебской, –
ответил мужик. Он посмотрел мимо Ингвара на русов. – С рыла по гривне.
Сколько вас?
– Подсчитываешь, сколько взять? – спросил Ингвар с
улыбкой, но в небрежном голосе с каждым словом стала нарастать жестокая
нотка. – Нас восемь племен в одном могучем кулаке. Кулаке великого князя
Олега. Десять тысяч мечей, тридцать тысяч топоров, сорок тысяч лучников и
пятьдесят тысяч тяжелой дружины на конях. Неплохая может быть плата, если мы придем!
Хочешь, чтобы явились?
Говорил он громко, уверенно, с жестокостью в голосе и взоре.
Пусть слышат и те, кто целится в него из зеленых зарослей. Дулебы гордятся
силой и яростью, но и они не будут биться головой о стену. Их полегло две трети
племени всего двадцать лет тому, когда впервые соприкоснулись с кулаком Олега.
Мужик несколько мгновений прожигал его свирепым взглядом.
Ингвар застыл, чувствовал, как подрагивают стрелы на натянутых тетивах в
кустах. Наконец мужик проревел тем же злым голосом:
– Я сотник Снег. Мы охраняем наши земли.
– Я Ингвар, воевода киевский.
– Мы не видели вашей пленницы, – сказал Снег с
усилием. – Но вы можете пройти через нашу землю.
– Спасибо, – сказал Ингвар иронически.
– Только без захода в веси и города, – добавил
Снег угрюмо.
Было видно, как тяжело далось ему разрешение на проход
русов. За его спиной мужики заволновались, зароптали. Ингвар страшился, что у
кого-нибудь из лучников дрогнут пальцы. Конь под ним переступил с ноги на ногу,
осторожно шагнул вперед. Снег нехотя сдвинулся в сторону.
Как же, сказал Ингвар про себя. Не заходить в веси! Если ее
выведут к нему с веревкой на шее, он и шагу не сделает к ихним вонючим хаткам.
А так сами боги не остановят!
В излучине реки за высоким частоколом из бревен ютилось
десяток бревенчатых избушек. Ингвар подумал хмуро, что, будь их две или три,
дулебы их все равно бы окружили высоким забором. Даже две сторожевые башенки,
совершенно бесполезные здесь, подняли на высокие столбы. Вон отсюда видны
лохматые головы стражей. От кого берегутся? Или уж очень повоевать хочется?
Снег отправил с ними двух провожатых. Ингвар повернул коня в
весь, Ольха ее не могла миновать. И то невероятно, что сумела убежать так
далеко! Провожатые хмуро шли по бокам. Ни они, ни Ингвар больше не вспоминали о
запрете заходить в веси и города.
Запах свежепролитой крови встретил их прямо в воротах. Чуть
погодя пробивались сквозь тучу жирных зеленых мух, Ингвар сразу начал искать
налитыми кровью глазами жертвенник Ярилы. Нет, здесь у дулебов больше чтили
Перуна. Его столб был вымазан свежей кровью, на жертвенном камне лежали еще
теплые внутренности, по отесанным стенкам сползали потеки слизи, в коричневой
жирной земле копошились белые толстые черви.
Ингвар зябко передернул плечами. Судя по внутренностям, на
жертвенном камне располосовали, подобно большой рыбе, взрослого сильного
человека. Скорее всего, пленного. А вон на кольях насажены сердце и печень –
так жертвуют Перуну, богу дружинников. Хотя в это время во всех племенах
благодарят Велеса за добычу, урожай, лесные ягоды!
Их провожали десятки враждебных глаз. Ингвар чувствовал, как
на загривке начинают шевелиться волосы. Здесь все было пропитано враждой.
Женщины все до единой с закутанными платками головами, скрывая волосы. Похоже,
это от дулебов пошло слово «опростоволоситься», открыть свои волосы. Даже
мужчины по большей части в шапках, а то и повязанные платками, будто прячут
волосы от солнца!
Вождь дулебов, приземистый мужик с бычьей шеей,
длинноволосый и с бородой до пояса, восседал на широкой лавке с высокой
спинкой. Лицо в шрамах, к тому же разрисовано цветной глиной и охрой. На голой
груди, необъятной, как Рипейские горы, пестрят нарисованные той же охрой и
красной краской когти, зубы, стрелы. На шее ожерелье из кабаньих клыков. Руки
как бревна, толстые жилы вздуваются подобно сытым змеям. Глаза сидят глубоко в
прорезях черепа, массивного, как гранитный валун, обкатанный морскими волнами.
Нижняя челюсть как у дикого жеребца, тяжелая и недобрая, а выступает вперед так,
что видны зубы, острые, как у волка.
Рядом никто сесть не осмеливался. Даже воины-богатыри
теснились под другой стеной. Ему же не больше тридцати, подумал Ингвар с
отвращением. А борода как у дряхлого старца. Или здесь чем длиннее борода, тем
выше почет? Тогда взяли бы вождем козла…
