Он усмехнулся, представив себе на месте вождя козла с
длинной бородой. Вождь люто сверкнул глазами. Похоже, привык, что перед его
ужасающим обликом трепещут и самые смелые. И похоже, подумал Ингвар вдогонку,
что у дулебов в вожди избирают все еще не за умение воевать и править, а за
крепость мышц и лютый нрав.
– Кто вы, посмевшие войти в наши земли?
Голос его прогремел, как раскаты грома над вершинами
деревьев. В напряженной тишине слышно было, как Ингвар без нужды почесался, бросил
с небрежностью:
– Я воевода великого князя Олега Вещего. Послан с
передовым отрядом.
Вождь свирепо зыркал из-под массивных надбровных дуг. В
помещении стояла мертвая тишина. Наконец вождь проревел еще более страшным
голосом:
– По какому делу?
– Не тебе спрашивать, – ответил Ингвар холодно.
Он слышал, как ахнули воины дулебов, а его дружинники
задержали дыхание. Воевода, по их мнению, дразнит зверя без всякой нужды. А
зверюка тут лютый, только покажи палец – руку отхватит. Одно дело сойтись в
славном бою, другое – когда тебя насадят, как щуку, на копья.
Вождь сделал знак своим воинам. Мгновенно два десятка пик
опустились, уперлись в грудь Ингвара. Он все так же холодно усмехнулся:
– Войско Олега Вещего будет здесь через три дня. Ну же,
раб! Наверно, умеешь превращаться в птичку? Но и тогда великий князь изловит,
ибо превращается в орла. Или знаешь, как, подобно мыши, зарыться в землю? И все
твое племя зароется вместе с тобой? И сумеешь увести всех женщин и детей?
Опять он слышал по наступившей тиши, как разом его люди
затаили дыхание. Если вождь сделает знак, то русы под их мечами и копьями падут
все. Дулебов в десятки раз больше. А после унижения под властью обров из самого
покорного племени превратились в озверевших, где даже дети жаждут убивать чужаков.
Вождь скрипнул зубами так, что мороз пробежал по спинам
многих воинов.
– Что здесь ищет… Олег?
– Великий князь, – напомнил Ингвар тем же ледяным
тоном. – Он собирается наказать одно непокорное племя. Ты, наверное,
понимаешь, что, если Олег хочет наказать, он накажет. И, как ты знаешь, он
может по дороге истребить и пару других племен. Как кабан, который раздавит
улитку, даже не заметив.
Вождь впился взглядом в надменного воеводу. Русы храбры,
сильны и свирепы, что больше всего чтимо в мужчинах, но и русы не прут на
рожон. С чего бы этот человек, с которым идет всего дюжина воинов, это
проверили, так дерзил? А если в самом деле за ними движется, все пожирая на
пути, большое войско? Двадцать лет тому русы ступили на землю дулебов, потому в
племени дулебов сейчас не увидишь мужчин старше двадцати пяти. Остальные
полегли в сече, а молодых девок русы увели и продали в рабство
иудеям-рахдонитам, а те отвезли их вовсе в заморские страны. Ему тогда было
восемь весен, его тоже едва не отдали на продажу, да один рус сжалился над
плачущей матерью, отпустил мальца. Все остальные в племени – моложе.
Ингвар обвел гордым взором деревянные башни, стены, терема,
конюшни, сараи. И вождь увидел через глаза руса, как все это вспыхнет под
градом стрел с горящей паклей. Как падут под двуручными мечами русов молодые
дулебы, как заплачут женщины, как свяжут и уведут молодняк на продажу. На этот
раз племя могут вырубить в корень. Князь Олег, если верить слухам, жесток.
И с великим трудом, наступая себе тяжелой подошвой на горло,
вождь прохрипел:
– У нас нет споров с князем русов.
Ингвар покосился на замерших Павку, Бояна, Окуня. Даже
побелели, бедолаги. Знали бы, что он сам весь белый, но глубоко внутри, где
никто не видит, а сердце трясется, как овечий хвост. Но этот вождь оценивает только
размер кулаков и длину мечей. Такие люди вежливую речь понимают лишь как знак
слабости. Заговори с ним как с равным, сразу отрубленными головами русов
украсят свои ограды!
– Великим князем Новой Руси, – сказал Ингвар
надменно. Он стоял, а вождь сидел, но Ингвар использовал и это в свою пользу,
смотрел свысока с брезгливой жалостью, как на калеку. – Тем самым,
которому ты платишь дань.
Массивное лицо вождя налилось дурной кровью. Он приподнялся,
рот открылся для грозного наказа… копья уже начали впиваться сильнее, кололи в
грудь и бока, как вдруг вождь шумно выдохнул воздух, сел. Багровое лицо очень
медленно начало бледнеть. Он все еще оставался устрашающе раздутым, но красные
огоньки в глазах погасли.
Ингвар зевнул, небрежным мановением руки послал дружинников
вперед. Он чувствовал их напряжение, но в его дружине трусов не осталось,
воеводе верят, и сейчас с гомоном пошли из терема вождя. Тот зыркнул вслед
люто, поспешно гаркнул что-то двоим воинам, и те, оставив оружие, бросились
следом.
Ингвар вопросительно поднял брови. Вождь объяснил нехотя:
– Покажут твоим людям, где расположиться на ночлег.
– Клопов нет? – спросил Ингвар.
– Только комары, – буркнул вождь.
– А муравьи?
– Муравьи? – переспросил вождь озадаченно. –
Муравьев вроде бы нет.
– Странно, – промолвил Ингвар задумчиво. – Я
слышал от князя Олега, что муравьи даже Ящера пробуют утащить в свою нору.
Он посмотрел на вождя пустым взором, как на колоду для рубки
мяса, повернулся с небрежностью, на хмурых бородачей обращая внимания не больше,
чем на доски в заборе, вышел.
Единственный способ уцелеть, напомнил себе еще раз, –
это идти напролом. Говорить и делать вид, что огромное войско вот-вот пойдет
через земли дулебов. И от их поведения зависит: остаться им жить или же
исчезнуть. Второй раз Олег не оставит за спиной мятежное племя!
Поверят, сказал себе без особой уверенности. Ну кто
подумает, что он рискует жизнью и головой людей, только бы догнать
одну-единственную женщину?
Глава 8
Изба, которую им выделили на ночь, Павке показалась просто
лучшей во всей веси. Новенькая, с большими окнами, под правой стеной бежит
веселый ручей, чистый и светлый. Рядом с избой сарай, настолько просторный, что
можно было разместить и коней. Русы с облегчением вздохнули. Павка и Боян тут
же вызвались ночевать с конями. Боян чувствовал вину, упустил полонянку, а
Павка просто жалел друга, да и коней любил.
– Расстарался, бирюк лесной, – сказал он, кивая в
спину вождю. – Петушится, а у самого поджилки трясутся! Еще бы и девок в
такую хатку прислал…
– Он поступил как вождь, – не согласился
Ингвар. – Бирюк бы сразу в драку, а этот проглотил обиду. Чуть не
удавился, но проглотил. Значит, не зря его выбрали.
– Выходит, и девок пришлет? – обрадовался Павка.
– Вряд ли.
– Жаль… А то бы! Нас сколько, тринадцать? Нам бы
четырнадцать девственниц на эту ночку.
