– Рус, ты умеешь видеть следы на воде?
Голос был насмешливым. Его воины услужливо захохотали.
Ингвар ответил серьезно:
– Если умеете вы, то почему не научиться нам?
Вождь сказал резко:
– У нас нет твоей пленницы. Уходи!
– Но…
– Уходи, – повторил вождь.
Мужчины за его спиной вскинули над головами остроги. Сердце
Ингвара застыло. Если хоть один швырнет, то ему в воде по плечи не увернуться.
Разве что нырнуть, но уж лучше острием остроги в лоб, чем с головой под грязную
воду.
Он заставил себя улыбнуться:
– Ладно, уйду… Но раз уж я добрался до ваших домов, то
я хотел бы побывать у вас в гостях. Или вы не чтите Сварога?
Удар попал в цель. Все боги славян жестоко наказывали тех,
кто пренебрегает священным долгом гостеприимства. А кто отказывался принимать
гостей неоднократно, того вообще изгоняли из общины, чтобы не навлек гнев богов
и на них. Гостя следовало накормить, напоить, в баньку сводить, на чистое ложе
уложить, а уж затем можно было спрашивать имя да каких кровей, какого
роду-племени, откуда бредет. Но и тогда, если гость не желал отвечать, настаивать
не полагалось.
После некоторого колебания старшой махнул рукой:
– Будь гостем. Опустите ему лестницу!
Ингвар выждал, когда с помоста плюхнулись осклизлые бревна,
скрепленные черными перекладинами. Верх придерживали двое худых, но жилистых
мужиков. Ингвар с отвращением взялся обеими руками за скользкие жерди. Ощущение
было таким, будто раздавил в каждой ладони по жирной пиявке.
От старшого сильно пахло рыбой, еще сильнее, чем от стен,
пола и грязного тряпья по углам. Волосы слиплись как на голове, так и в бороде.
Волосы на груди тоже были грязными, засаленными, в них запуталась рыбья чешуя.
Лохмотья рубахи засалились до такой степени, что прежний цвет уже наверняка не
смог бы вспомнить и сам.
Когда Ингвар распрямился, мужики помрачнели. К этому он
привык, никому из мужчин не нравится, когда перед ним стоит мужчина ростом
повыше. А он почти всегда бывал здесь выше на голову, среди местных племен, да
и среди рослых русов был тоже не последним.
– Меня зовут Карп, – сказал вождь кисло, – я
– войт нашей веси.
– Ингвар, воевода князя киевского.
– Будь гостем, – повторил Карп нехотя, – тебя
проводят в дом, где накормят.
Ингвар кивнул, его голубые глаза цепко прощупывали стены,
помост, оглядывали лица и одежду дрягвы. Ноздри дрогнули, вонь стоит сильная,
хоть топор вешай, но не чудится ли ему аромат свежих лесных цветов? Терновника?
Или чары этой колдуньи уже начинают его преследовать всюду?
Сквозь редеющий туман видел высокие мостки, уводящие вдаль.
Не к таким же покрытым мохом и плесенью избушкам, а на свободное от жилья
пространство. Там среди толстых бревен торчал столб с вырезанным жутким ликом.
Рот древлянского бога был вымазан кровью. В воде вокруг столба Ингвар с
холодком заметил движение. Какие-то мелкие животные что-то терзали под водой, в
то время как верхушку столба облепили тучи мух. Что-то в облике древлянского
покровителя племени показалось знакомым. Ингвар не успел додумать до конца, как
войт повторил уже настойчивее:
– Изволь зайти унутрь.
В самом большом помещении на стенах висели копья с резными
рукоятями, остроги, дротики всех видов. Наконечники были узкие и широкие,
булатные и бронзовые, треть белела рыбьей костью, но от чего плечи Ингвара сами
собой передернулись, так это от загнутых назад зазубрин на лезвиях. Такие уже
не вытащить из плоти. Разве что вместе с мясом, кишками.
– Это и есть княжеский дворец? – спросил он бодро,
стараясь не выказывать насмешку слишком уж явно.
Войт взглянул остро:
– Княжий терем… в стольном граде. А тут малая весь.
Здесь старшой я. Если ты забыл, то я здесь войт, а зовут меня Карп.
– А кто у вас князь? – спросил Ингвар.
Он сел за стол, невесело смотрел, как постелили скатерть,
достаточно чистую, расшитую диковинными цветами. Беглянку могут тем временем
увести подальше. Все избушки соединены мостками, дабы ножки не мочить… Правда,
Павка дело знает. Людей расставит в нужных местах и за переходами проследит
особо. Только бы их самих в болоте пиявки не пожрали. Или что-нибудь похуже.
– Князь? – удивился войт. – Да рази с кем
воюем?
– Прости, – сказал Ингвар.
Все ясно, сказал себе тревожно. Здесь князя выбирают только
в случае войны. Это еще хуже, ибо так заведено не в племенах, даже больших и
сильных, а в объединении племен. Пусть даже самых крохотных. Власть не
наследуется. Князя захватишь в плен, пусть переловишь даже весь род, тут же
изберут другого.
– Сколько вас? – спросил он.
– Нас? – переспросил войт. – Гм… ну, сколько
капель воды в болоте.
Сколько жаб, подумал Ингвар раздраженно, но переспросил
вежливо:
– Я говорю о племенах.
– А… восемнадцать.
– Ваше не самое главное?
Он надеялся, что войт обидится, они-де самые-самые, что даст
повод пройтись по их мелкости, но войт, показывая, что уже вышел из детски
драчливого возраста, оскалил зубы в понимающей усмешке:
– А здесь даже не племя. Тут всего один род. Малый
такой род из малого племени. Мы могем выставить к вечеру не больше пяти сотен
ратников. Правда, к утру уже наберем тыщи три… А дня за два и восемь наскребем.
Ингвар ощутил недобрый холодок. С дрягвой Олегу придется
повозиться. Приступом их не взять – сверху будут бить бредущих по горло в воде,
измором тоже трудно – рыбу прямо под домами ловят, да и всего войска русов не
хватит окружить такие исполинские болота. Разве что зимой пройти по замерзшему
льду?
Войт звучно хлопнул в ладони. Раздался смачный шлепок,
словно ударил одной мокрой деревяшкой о другую. Ингвару даже почудилось, что
брызнула мутная болотная вода.
Глава 11
В дверях, шаркая подошвами, появились отроки с блюдами в
руках. Сгорбленные, неопрятные, с длинными жирными волосами на плечах, Ингвар
сразу подозрительно уставился одному на грязные пальцы. Худой, в лохмотьях,
лицо в крупных, с орех, чирьях, он указательный палец почти весь погрузил в
уху. «Животные, – подумал Ингвар с отвращением. – Показывают мне, что
не обожгусь, остыло в самый раз. Что за дурные у славян обычаи!»
Он без охоты похлебал, отметил невольно, что варили из
свежей рыбы, а не снулой. Из снулой уха намного хуже, ее только собакам на корм,
почти так же плоха, как и замороженная, ту вовсе есть нельзя.
Войт сидел напротив, каждое блюдо пробовал, выказывая, что
не отравлено. Но так чавкал, ронял куски, ковырялся кривыми ногтями в зубах,
рыгал, что Ингвар лучше рискнул бы в самом деле отравиться.
