– Эх… а как же ты думаешь туда добраться?
– На кораблях, – удивился он. – Как же иначе?
На кораблях нам нет равных. Как и в сражениях на суше… Там у причала сотни
судов. Больших и малых, боевых и торговых. Есть даже наши драккары. Надо
пробраться туда, а там я тебе покажу, что такое настоящий викинг в бою!
Их догнали, когда они прокрались через княжеский двор и
выскочили за ворота. Сфенел был слишком заметен, ему кричали приветственно, на
него указывали – викинг был в самом деле сказочно красив, о таких поют
кощунники и грезят девки.
Вдогонку с криками выбежало с десяток дружинников. Сфенел
хотел было остановиться и драться. Ольха вскрикнула:
– А Царьград?
Сфенел выругался, побежал, держа ее за руку. Они миновали
три улицы, от них шарахались, прыгали с дороги, у Ольхи затеплилась надежда
уйти из ненавистного города, впереди уже показались раскрытые ворота, когда
впереди раздался конский топот.
В сотне шагов на перекресток выметнулись конники, не меньше
двух десятков. Трое ринулись вперед, сзади крикнули, все выстроились в две
линии, перегораживая улицу.
Ольха оглянулась. Сзади с мечами и топорами придвигались
дружинники. Они прикрывались огромными щитами. Ольха такие видела впервые,
надвигались сплошной стеной.
Сфенел со страшным криком потащил из-за спины топор. Лицо
его озарилось свирепой радостью. Не глядя на Ольху, сказал сдавленно:
– Прощай, любимая!.. Я не сумел защитить сестру… Может
быть, боги простят меня, если умру, защищая тебя.
Он оглянулся, смерил взглядом расстояние до конников. У тех
в руках появились копья и боевые топоры. Когда стена щитов приблизилась на
десяток шагов, Сфенел с криком прыгнул вперед.
Ольха не ожидала, что огромный викинг, который должен быть
грузным, может прыгнуть так далеко. Не ожидали и воины со щитами. Сфенел в
прыжке обрушил страшный удар огромного топора, раздался треск, дружинник упал,
а Сфенел с диким криком начал рубить направо и налево. Двигался он легко и
быстро, как барс, но после каждого удара щит разлетался вдрызг, а воин за ним
падал весь в крови.
– Один! – вскрикнул он страшно. – Один!
Ольха со страхом поняла, что Сфенел призывает Одина,
верховного бога викингов, который с небес зрит на лучших воинов и отбирает
героев себе в дружину.
Боясь опоздать, она бросилась вперед, увернулась от залитой
кровью секиры, выхватила из руки павшего дружинника меч. Меч был странный –
кривой, с утяжеленным на конце лезвием, но легкий, из синеватого булата.
Она загородила дорогу дружиннику, что пытался прокрасться к
Сфенелу сбоку, парировала его удар. Его глаза расширились.
– Баба…
Она быстро и с силой нанесла удар под ухо, под край шлема.
– Женщина, дурак.
Лезвие рассекло череп, кровь брызнула горячей струей. Она
снова вскинула меч, уже залитый кровью. Сфенел увидел, несмотря на жаркую
схватку – отбивался сразу от троих, – закричал счастливо:
– Валькирия!.. Один, благодарю тебя!
Тремя страшными ударами поверг на землю троих, а Ольха
отрубила руку одному, а второму сшибла шлем. Держась за лоб, он поспешно
отступил. Сфенел захохотал, высоко запрокидывая голову. Он был очень красив,
той мужественной красотой, что нравится женщинам, а у мужчин не вызывает злобы.
Забрызганный кровью, разрумянившийся от схватки, он казался совсем юным, почти
ребенком.
Дружинники отступили, растерянно и зло посматривая друг на
друга. На улице осталось полдюжины трупов, а раненые с криками и стонами
отползали к стенам.
Сзади всадники не двигались, запирали выход из города.
Спереди посовещались, наконец ринулись разом. Это были опытные воины, стыд
придавал силы.
Сфенел рубился страшно, но щит у него был мал, закрывал не
больше половины груди. Когда изрубили в щепки, он отшвырнул и сражался уже с
одним топором. Он был в крови, но теперь Ольха с болью видела, что это льется и
его кровь. Он был ранен в плечо, в ноги, трижды в грудь, а кто-то еще и метнул
копье в спину.
Ольха жалобно закричала, а когда побелевший Сфенел
повернулся, голова руса уже покатилась от ее меча, а Ольха скрестила
окровавленный меч с двумя другими. Их уже окружили, пробравшись под стенами.
– Последний бой! – вскрикнул Сфенел страшным
голосом. – Один!
– Перун! – закричала она звонким чистым
голосом. – Не дай мне остаться живой!
Они встали спина к спине и встретили яростный натиск. Сфенел
хрипел, со лба срывались крупные капли пота. Внезапно изо рта пошла пена, он
затрясся, в него словно вселился бог войны. Мышцы вздулись и стали толстыми,
как сытые удавы. Грудь раздвинулась, он стал выше ростом, вид у него был
настолько ужасен, что дружинники в страхе попятились, а иные и побежали.
– Берсерк!
– Хлопцы, это берсерк!
Сфенел с ревом рванул остатки звериной шкуры, отшвырнул.
Грудь и весь торс были залиты алой кровью. Кровь струилась из множества ран, но
глаза Сфенела горели такой яростной жизнью, какой не было в глазах дружинников.
Ольха смотрела со страхом и восторгом. В племя древлян
доходили смутные слухи о неуязвимых воинах Одина, берсерках, которые в бою
приходят в неистовство, сражаются с голой грудью, а если и погибают, то не от
множества ран, а от изнеможения.
Они вдвоем стояли посреди широкого кольца. Их окружало
десятка три воинов, подбегали новые, но никто не решался сделать шаг вперед.
Викинг выглядел разъяренным туром, а маленькая рядом с ним женщина походила на
рассвирепевшую кошку, загнанную в угол и защищающую котят.
Внезапно послышался конский топот. На улицу галопом
ворвались трое всадников. Ольха с ужасом увидела впереди Ингвара. Лицо его было
перекошено, лик страшен.
Дружинники поспешно расступились. Ингвар остановил коня так
резко, что едва не разодрал удилами рот. Животное поднялось на дыбы, замолотило
копытами по воздуху.
– Сфенел! – крикнул Ингвар мощно. – Ты
рехнулся?
Его глаза поспешно отыскали Ольху. Она стояла с окровавленным
мечом в руке, ноги ее были забрызганы красным. Сфенел вскинул над головой
залитый кровью топор. Обломки его щита лежали среди трупов. Красные капли
падали на лицо, он лизнул, сладострастно сощурился. Голос был хриплый,
сдавленный от ярости:
– Ты хуже, чем убийца… Ты – осквернитель.
– Сфенел!
Сфенел потряс топором:
– Иди сюда. Ты не был трусом, но если не возьмешь меч и
не встанешь напротив…
Лицо Ингвара искривилось в ярости. Все еще не отрывая
взгляда от Ольхи, – ей почудился в нем странный страх, – он спрыгнул
с коня, держа в руке свой Переляк. Его прямой меч отливал серо-синим цветом, он
был едва ли короче топора викинга.
