Как же, подумал он досадливо. Она скрепит! Так скрепит, что
вдрызг все разлетится. А русы не то что к своим островам на море улетят, а за
море вверх тормашками.
Олег, разминая застывшую спину, прошелся по горнице,
выглянул в окно:
– Погодка разгулялась…
– Старики дождь обещают, – осторожно напомнил
Ингвар.
– Ну, старики не всегда угадывают. Пора дать людям
отдохнуть.
– Соколиную охоту? – встрепенулся Ингвар.
Он всегда был большим любителем соколиной охоты, у него были
лучшие сокольничьи. Странно, сейчас сердце не застучало чаще. Он натужно
вообразил себе, как сокол срывается с руки, взмывает в небо и стремительно
догоняет птицу, бьет на лету… Увы, сердце продолжало тукать ровно, будто капли
осеннего дождя по подоконнику.
Хуже того, он знал почему. Еще хуже, чувствовал, что сердце
начинает стучать только в определенном случае. И боялся признаться даже себе,
что уже не знал, кто из них пленник.
– Я не люблю охоту, – ответил Олег, поморщившись.
Ингвар с раскаянием вспомнил, что князь ни разу не был на охоте, хотя не было
ему равных ни в стрельбе из лука, ни в метании копья. – Просто хочу
проехаться по киевским лесам… Хочу ехать целый день, не встречая врагов. Хочу
заодно погостить в твоем загородном тереме.
Ингвар ощутил беспокойство. Он не был в загородном доме года
два. А за последние пять лет заезжал разве что с полдюжины раз. В последний раз
отвез туда пленницу. Сам удивился запустению, но, как всегда, махнул рукой.
Мужчины не должны обращать внимание на такие мелочи.
Олег смотрел зорко:
– Не готов?
– Да все дела, – пробормотал Ингвар. Он отвел
взор. – Дела…
– Эх, не понимаешь… Мы зачем себе Русь творим на новом
месте? Чтобы нужда в городских стенах отпала вовсе! Чтобы люди могли селиться
хоть в лесу, хоть в поле, хоть на болоте – и ни одна двуногая тварь не смела
тронуть! Вчера еще каждый не то что за городской стеной, за крепкими ставнями
отсиживался!.. Да еще и дверь на ночь бревном подпирал. А теперь некоторые уже
ставни на ночь не закрывают, ленятся. Нужды нет. Ни воров, ни татей.
– Знаю, сам ночной охраной год заведовал, –
пробормотал Ингвар.
– А теперь еще и пределы Руси раздвигаем для того,
чтобы везде кончилась брань между соседями! Чтоб можно было ставить дом вдали
от городских стен, чтобы никто не пришел и не порушил, чтобы была уверенность в
дне завтрашнем, чтобы могли сеять, зная, что урожай соберут они же…
Ингвар уронил голову. Разве не для того он с карающим мечом
вторгался в пределы враждующих племен, истреблял старейшин, порой устилал
трупами поля?
– Я буду ждать тебя в загородном доме, князь, –
пообещал он. – Убедись, что мир везде.
– А селяне?
– Свободны. Я никого не давлю поборами.
– Щади народ, – повторил Олег с нажимом. –
Дай встать на ноги. Себе в ущерб, но налоги пока не бери. Пусть закрепятся на
новых для них землях. Пусть соберут хоть три-четыре урожая!.. А нам хватит дани
с тех, кто присоединяться к нам не желает. Надо будет, еще кого-нибудь из
богатых соседей примучим.
– Когда желаешь пожаловать?
Олег задумался:
– Да чего откладывать? Сегодня… нет, сегодня поздно,
завтра и загляну к тебе. Посмотрим, как ты устроился.
Он говорил спокойно, но Ингвар ощутил угрозу. Олег всеми
силами раздвигал пределы Руси, теперь хочет видеть результаты своего труда. А
их видел не в данях и захваченных в полон, а в прекращении распрей в пределах
Руси. По его замыслу, мечи должны обнажаться только на границах да еще дальних
заставах. А вся Русь – это сплошное засеянное поле с золотой пшеницей, города и
села со счастливым народом, тучные стада. Всякий, кто мешал его планам,
становился врагом.
– У меня все мирно, – повторил Ингвар.
– Завтра увидим, – пообещал Олег, в голосе
прозвучала зловещая нотка. – А сейчас кликни воевод. Они бражничают внизу.
Надо будет продумать, как лучше наладить полюдье. Много несправедливости
предвижу в эту зиму… Надо установить, с кого сколько, а больше – ни-ни!
Ингвар скривился. С побежденных почему не взять вдвое? Они
должны оплатить и расходы на войну. Это только справедливо. Покорись сразу, не
было бы похода против них, сражений, сирот с обеих сторон.
– Я сейчас вернусь, – пообещал он. – Одна
нога здесь, другая там!
Он сбежал вниз, прислушался на ходу. Воеводы и знатные бояре
все еще гуляют, орут песни. Княжьи пиры затягиваются надолго. Для князя удобно:
воеводы под рукой, можно призвать и на совет, можно дать наказ и сразу
отправить на заставу богатырскую. А что расходов больше, так их оплачивают
покоренные. Чем больше противятся, тем больше платят. Они сами содержат тех,
кто их усмиряет огнем и мечом…
Он пробежал мимо, страшась вызвать гнев князя, ежели
обнаружит. Выскочил на крыльцо, огляделся. К счастью, Павка еще не уехал,
заболтавшись с дворовыми девками. Увидев выскочившего на крыльцо воеводу,
ударил коня в бок пятками, уже поворачивая в сторону ворот.
– Стой! – крикнул Ингвар страшным шепотом, рискуя
быть услышанным на пятом поверхе князем. – Стой, шельма!.. Едь сюда!
Павка пытался сделать вид, что не слышит, но Ингвар сказал
ясно:
– Клянусь, убью, если сейчас уедешь!.. Ты меня знаешь.
Павка знал грозного хозяина. Помертвев, подъехал, повесив
голову. Сейчас он должен был быть уже на полдороге к терему Ингвара.
– Ну… – пробормотал он виновато, – слово по слову,
хвостом по столу… Ничо ж не случилось. Ни одна не брюхатая.
– Слушай, – сказал Ингвар тихо, он покосился
вверх, – лети сейчас в мой загородный дом…
– Эт который? – спросил Павка. – У тебя их
два.
– В который Боян увез Ольху! – гаркнул Ингвар. Он
ощутил, как от злости даже волосы на загривке вздыбились. Черт, зря наорал на
верного дружинника. Это для него, Ингвара, существует только тот, в котором
содержится пленница, а второго как будто нет вовсе. Как вообще ничего на свете
больше нет. – И там возьми на себя охрану. Понял?
– Там Боян, Окунь…
– Которые уже сели в лужу? Ах да, ты тоже был с ними.
Словом, стеречь пуще зеницы ока.
– Что-то ждешь? – спросил Павка деловито. Он сразу
стал серьезен и даже подобрался, как кот перед прыжком на мышь.
– Не знаю, – огрызнулся Ингвар. – Не нравится
мне, что с Асмундом увязался Студен. Мужик он хороший, но тревожно мне… А тебе
я все еще доверяю, хоть подгаживал мне частенько.
– Воевода! – оскорбился Павка.
– Езжай, – поторопил Ингвар. – Волосок упадет
с ее головы – свою потеряешь! А сбежит, это она умеет, на кол посажу.
