V
Религиозные дискуссии. — Пленение мистера Брука. — Нож Саку. — Мапу хочет воспользоваться христианством. — Спасение Брука. — Белые чинят расправу.
Тревожные слухи беспокоили людей Какаду.
Говорили, что белые на какой-то большой и очень трескучей лодке забрались так далеко в глубь острова, как до сих пор никогда не забирались. Говорили даже, будто огромная и тоже трескучая птица пролетела над соседней деревней
[2]
.
Может быть, это те самые белые летают? Тогда все пропало.
Говорили еще, что на острове появился какой-то невиданный зверь, большущий — больше самого большого кенгуру. Этот зверь очень быстро бегает и на нем… на нем будто бы сидит человек! Это было пострашнее любой трескучей птицы.
И вдобавок ко всему проклятые Мукку зашевелились.
Недавно они захватили двоих Какаду. Одного съели, а другому как-то посчастливилось удрать.
А посланцев с «громом» все нет и нет.
Нужно заметить, что Мукку был тот самый род, откуда происходили Саку с матерью. Сейчас ему были одинаковы и те и другие, и боялся он только одного: как бы они снова не перегрызлись. Но от него ожидали не этого, а помощи против Мукку.
Мапу перестал уже дожидаться посланцев. Все надежды он возложил теперь на Саку.
— Скоро мы подготовимся и нападем на Мукку, — говорил он миссионеру. — А ты пока молись своему богу, чтобы он размягчил их сердца.
Саку тем временем проповедовал христианство.
— Самый тяжкий грех перед великим духом, — внушал он, — это убийство. Разве вы не хотите, чтобы никто никого не убивал, чтобы все любили друг друга как братья, чтобы никто вам не угрожал смертью?
— Конечно, хотим, — отвечало сразу несколько человек.
— Ну так зачем же вам убивать, проливать кровь? И если кто-нибудь обидит вас, стерпите, как велит Христос.
— А вот недавно Мукку съели одного из наших, — сказал молодой папуас. — Если мы будем терпеть и сидеть сложа руки, они нас всех поедят.
И все начиналось сызнова… Мапу он говорил:
— Ты не понял меня. Ты думаешь, что бог может стать на чью-нибудь одну сторону, думаешь, он поможет одним убивать других? Нет, перед ним все равны. И если я тебе сказал, что мы должны просить бога, чтобы он смягчил сердца людей, так это относится ко всем: и к Мукку, и к Какаду.
Мапу подумал-подумал и сказал:
— Ну ладно, молись и за тех и за других, лишь бы только бог помог.
Мапу смекнул, что в таком случае он ничего не потеряет: пусть только Мукку покорятся, он завладеет ими и с мягким сердцем.
Вдруг загремел барабан. Что-то случилось…
Народ засуетился.
— Мукку идут! — послышались голоса. Мужчины схватились за оружие, а женщины с детьми бросились спасаться в лес.
Нужно сказать, что в лесу у папуасов обычно бывают запасные жилища, построенные высоко на деревьях, на тот случай, если придется искать спасения от врагов. Там у них сложены запасы пищи и оружия, например камней, чтобы не подпустить врага к дереву.
Но на этот раз тревога была напрасной: по деревне вели связанного белого человека.
Окруженный густой толпой, приближался он к ум-камалю, а по бокам гордо шагали двое посланцев, которых Мапу давно еще отправил к белым за «громом». Когда они подошли совсем близко, Саку едва удержался, чтобы не крикнуть: белый был мистер Брук!
Был он без шапки, лицо окровавлено, одежда изорвана. Глаза горели страхом и злобой.
Его подвели и толкнули к ум-камалю. Папуасы рассматривали незнакомого человека, словно диковинного зверя, некоторые даже ощупывали его и говорили:
— Отменное будет жаркое!
И Брук, кажется, догадывался, что означает это ощупывание и эти слова…
Собрался совет. Посланцы рассказывали свою историю.
— Мы дали им золото и птиц. Просили гром. Они нам дали огненной воды. Больше мы ничего не помним. Очнулись одни в лесу. У нас осталось только вот это.
И один из них показал бутылку с отбитым горлышком. Папуасы принялись рассматривать ее, передавать из рук в руки, нюхать. Было отмечено, что концы очень острые. Эта штуковина может пригодиться в хозяйстве. Она одна, пожалуй, стоит того золота, от которого нет никакой пользы.
Но большинство все-таки понимало, что это обман.
— Мы пошли домой, — продолжали посланцы. — Потом увидели на реке трескучую лодку и стали следить за ней. А там плыли белые, как раз те, что дали нам огненной воды. И вот одного мы поймали.
Чтобы понять, как им, пешим, удалось состязаться с быстроходным катером, нужно взглянуть на карту Новой Гвинеи. Мы увидим, что от южного берега, где находилась станция (недалеко от реки Марегед), до верховьев реки Фляй можно добираться двумя путями: либо по воде, на восток вдоль берега, а потом по реке на запад, либо по суше — прямо на север. В первом случае надо покрыть километров шестьсот — семьсот, а во втором — каких-нибудь сто — сто двадцать.
Споров о судьбе пленника не было: уже одно то, что белые со своей трескучей лодкой забрались так глубоко, решало его участь. Ясно, что у них на уме что-то недоброе. Разве слыхано, чтобы белые приезжали с добром? Наверно, хотят забрать всю их землю и полонить жителей. Значит, нужно уничтожить врагов, и не только этого, но и тех, что остались в лодке.
Все папуасы, что жили на побережье, давно уже попали под власть белых; свободными оставались только жители далеких от моря мест.
И вот белые уже добираются и до них! Эти обманщики, которые так бессовестно надули посланцев Какаду.
А насчет пленника, так тут нужно еще иметь в виду, что череп белого принесет счастье, славу и могущество роду Какаду. У Мукку до сих пор нет черепа белого человека.
Некоторые даже решили, что это присутствие Саку так помогло им, что великий дух сделал белых тихими и мягкими: иначе как бы удалось двоим папуасам взять в плен белого?
После всего этого какие могут быть разговоры насчет Мукку: их можно уже считать уничтоженными.
Одним словом, дела рода Какаду обстояли как нельзя лучше.
Саку сидел на совете, слушал, и сердце его обливалось кровью.
— Нет, братья, — начал он, — неладно будет, если мы убьем этого человека. Бог нам не простит. Пускай бы еще в бою, да и то нехорошо. А так просто убить — большой грех. Бог покарает нас — нашлет белых, и быть беде.
