Скотт был готов к ответу и сказал, что он направляется ловить своих беглецов-рабочих.
— Хорошее дело делаете, мистер Скотт! — обрадовался Смит. — Нам было бы куда легче, если бы все предприниматели поступали так. А то вот видите, сколько у нас сообщений о побегах, даже по двадцать пять долларов обещаем за каждого, а толку мало. Может быть, вам нужна помощь? Я могу дать людей.
«Ну, уж это шутишь!» — подумал Скотт и сказал:
— Благодарю, я взял столько людей, сколько вместилось на катере. Но в случае чего мы прибегнем к вашей помощи. А что слышно там, в глубине?
— Как всегда — ничего. Наша власть распространяется только километров на двадцать пять да по реке — на пятьдесят. А там, дальше, они живут сами по себе, как тысячу лет назад. Не советую и вам далеко забираться.
— Я имею сведения насчет того, где скрываются мои рабочие, — ответил Скотт. — Туда и направлюсь.
Вокруг катера тем временем собралась целая толпа зевак: и белых, и черных, и желтых. Команда заканчивала погрузку.
Под вечер пришел пассажир, миссионер. Это был молодой человек лет двадцати двух, одетый в черное, тихий и смирный. Через плечо у него висел мешок, в руках он все время держал библию. Звали его Саку.
Странно было видеть этого папуаса, который по своей воле шел служить белым хозяевам. Чуть спет катер двинулся к устью реки Фляй.
Берег все больше поворачивает влево. Вот уже катер держит курс на запад. Справа тянется непрерывная цепочка островов, на которых живет немало народу. Об этом говорят виднеющиеся то тут, то там плантации бананов, кокосовых и саговых пальм. Однако ни людей, ни строений не видно среди деревьев.
Особенно приятный аромат шел от мускатных деревьев. Те мускатные орехи, которые нам приходилось пробовать, являются косточкой плода, похожего на сливу.
Над цветами порхали многочисленные бабочки; некоторые из них, блестяще-черные, были в ладонь величиной.
На одном острове высилось так много кокосовых пальм и катер проходил так близко от него, что нельзя было не остановиться и не полакомиться кокосовыми орехами.
— Будьте осторожны, — сказал Скотт, — хозяин может пустить стрелу из-за дерева.
Но вылазка обошлась благополучно: хозяев или вовсе не было, или они попрятались.
Сипаи тут же разбили несколько кокосовых орехов и поднесли хозяевам.
В каждом орехе было добрых две бутылки соку, так называемого кокосового молока.
— Вот это напиток! — сказал Брук, облизывая губы. — Нужно как можно больше взять про запас.
— Найдем еще, — ответили ему.
Кокосовая пальма примечательна тем, что на ней могут быть одновременно и цветы, и зеленые плоды, и спелые. Деревья живут по двести лет и каждый месяц дают двадцать — двадцать пять плодов.
Так, минуя один остров за другим, вошли наконец в устье реки. Течение было сильное, и катер двигался уже не так быстро, как раньше.
— Скажите, мист… — начал было Скотт, обращаясь к Саку, но вдруг замолк, смешался. Он по привычке чуть не назвал мистером самого обыкновенного черного дикаря только потому, что он был одет по-европейски. Это уже слишком! Но ведь черт его знает, как вообще держать себя с подобными субъектами. Все-таки человек образованный, так сказать, духовное лицо, которое заслуживает всяческого уважения, но как тут будешь уважать чистокровного папуаса?!
А Брук тем временем начал беседу.
— Ты куда едешь? — спросил он у миссионера, не раздумывая о вежливости по отношению к черному.
— К верховьям реки Фляй, — тихо ответил Саку.
— Бывал ты когда-нибудь там? — продолжал расспрашивать Брук.
— Да, только очень давно, в детстве.
— А как ты попал к миссионерам?
— Когда мне было десять лет, соседнее племя напало на нас. Перебили много людей, многих забрали в плен, в том числе и меня с матерью. А отца убили.
— Как же это они вас не съели? — рассмеялся Брук. — Наверно, невкусные были? Ха-ха-ха…
Эта грубая шутка больно задела миссионера, и он ничего не ответил.
— Так как же все-таки ты попал к миссионерам? — продолжал допытываться Брук.
— Мы с матерью убежали, — неохотно ответил миссионер, — но по дороге у самой реки они настигли нас. Мать схватили, а я бросился в воду и поплыл. Как раз мимо проходил корабль. Меня вытащили и взяли с собой.
— А чего ты снова едешь туда? — все расспрашивал Брук.
— Я узнал теперь высшую правду, и моя обязанность — нести ее моим братьям, — сказал Саку и возвел глаза к небу.
«Смотри ты, — подумал Скотт, — говорит совсем как наши попы». Брук засмеялся:
— Нужна им ваша правда! Да разве это люди, если они до сих пор едят друг друга! Сейчас, пожалуй, не осталось ни одного такого уголка на свете, где бы жили людоеды, кроме этого проклятого острова.
— Вот потому-то мы и должны идти туда и нести свет слова Христова, чтобы они не были такими, — сказал миссионер, опустив голову. — Значит, в другие уголки свет уже дошел, а сюда еще нет.
— Какой там свет, — махнул рукой Брук, — когда в них простого человеческого чувства нет. Их, может быть, и вообще нельзя сделать людьми.
— Все люди одинаковы, — спокойно ответил миссионер, — только по-разному воспитаны. Все люди братья, и все они равны перед богом.
Скотт усмехнулся, а Брук так и вскипел:
— Ну-ну, полегче! — сказал он. — Откуда ты взял, что эти людоеды братья нам?
Миссионер пристально посмотрел прямо в глаза Бруку и отчетливо проговорил:
— Ваши миссионеры научили меня этому.
Скотт и Кандараки отвернулись, словно разглядывая что-то на берегу, а Брук смущенно пробормотал:
— Да-да, конечно… перед богом, конечно….. Я только хотел сказать, что сейчас их нельзя сравнивать с нами. Да-да, конечно…
У Саку было нехорошо на душе. Он еще раз убедился, что белые, которые научили его считать всех людей братьями, сами и мысли об этом не могут допустить.
Тогда заговорил Кандараки:
— А вы подумали, что вам угрожает? Вы ведь теперь совсем чужой им, они вас не признают за своего. А если вы еще начнете толковать им о новой религии, все может случиться.
— На все воля божья, — вздохнул Саку, — а опасности подстерегают нас всегда и всюду. Не я первый и не я последний могу пострадать за Христа.
Наши «христиане» были изрядно удивлены, слыша такие слова из уст папуаса. Они давно уже были христианами только по крещению. Правда, от религии они не отказывались и считали себя добрыми сыновьями церкви, но слово Христова учения не доходило до них и не было, пожалуй, в их жизни случая, чтобы они поступили так, как велит «закон божий».
