Глаза Гамаила хитро блестели. Поймал-таки на том, что знал
больше, чем доверенные воеводы. Владимир сказал досадливо:
– Ладно, Гамаил. Поможете или не поможете, это все одно
не повлияет на мое отношение к городу и к вашей общине. Пусть живет и торгует,
как и ляшская или исламская. У нас все боги стоят вровень!
Он еще не знал, что уже сейчас, вот этими словами,
закладывал краеугольный камень своей политики на годы.
Но Гамаил, похоже, чуял.
Глава 12
Поздно вечером в покои Ярополка пришел Блуд. Усталый, чем-то
раздраженный, коротко поклонился великому князю, неприязненно взглянул на Юлию.
– Говори при ней, – велел Ярополк.
– Дело ратное, – буркнул Блуд.
– Она знает разные дела.
Блуд заколебался, явно говорить не хотелось, но перемог
себя:
– Земское войско разбежалось… Твои дружинники гонят
ополченцев на валы, но те утекают как вода меж пальцев. Отзови дружину! Пусть
сражается, а не шастает по Оболони, Подолу, Предградью…
– Они собирают народ на оборону.
– Не собирают, а сгоняют… А с такими оборонцами как бы
не проснуться в захваченном новгородцами городе.
Ярополк ощутил, как его обдало холодом.
– Но дружинников у меня не так уж много. Я говорю о
надежных, из старшей дружины.
– Лучше мало, да лучше. Неспокойно, княже. Надо удвоить
стражу у Жидовских ворот, а у Ляшских держать целый отряд. По ночам посылать
стражу вдоль стен. Стеречь все опасные места.
– Ждешь ночного приступа?
– Хуже, – отрезал Блуд, он люто зыркнул на
Юлию. – Кияне могут где-нибудь снять оборону на стене! А то и того хуже –
открыть ворота. С каждым днем наша оборона слабнет. Владимир лют! Ворвется –
никого не пощадит. С меня шкуру спустит и соломой набьет, тебя тоже казнит
страшно…
Юлия вскрикнула пораженно:
– Брата?
Блуд оскалил зубы в волчьей усмешке:
– А чем мы хуже Царьграда?
Юлия с неудовольствием отвела взор. Губы ее оскорбленно
поджались. Грубый воевода не упускал случая напомнить, что из Царьграда на Русь
пришло больше грязи, чем света. Да и свет ли их новая вера в Христа – это еще
надо посмотреть, а вот лицемерие, коварство, интриги, заговоры – это из
Царьграда, на Руси такого отродясь не бывало!
– Да уж, этот изверг своего не упустит, –
согласился Ярополк. Он зябко передернул плечами.
– На мир надеяться трудно, – подтвердил
Блуд. – Он не забыл, как вы с братом над ним измывались! Объедки швыряли,
собак натравливали… А как его пороли по твоим наветам? Сам палец прищемишь, а
на него свалишь. Если я это помню, то уж он, безвинно поротый, не забудет
вовек.
Ярополк в бессилии развел руками:
– Что я могу теперь? Детство не вернешь. Только и то,
что Господь велит прощать врагов.
Во взгляде верного воеводы промелькнули странные искорки.
– У него другой Господь… А тот велит: око за око!
Юлия дернула за шелковый шнур. Появился гридень, поставил на
стол амфору с вином. Блуд отрицательно покачал головой. Ярополк подал ему чашу,
сам налил. Блуд кивнул, выпил. Юлия поджала губы. Их взаимная неприязнь была у
всех на виду.
Блуд со стуком поставил пустую чашу на стол:
– Княже, готовься уходить из Киева.
Ярополк подскочил, едва не опрокинул стол. Глаза великого
князя налились кровью.
– Что?
– Готовься уходить из Киева, – повторил Блуд
бестрепетно. – В Киеве неспокойно. Город нам не удержать, если кияне
станут на сторону этого новгородца. А они уже почти на его стороне. Если
велишь, я пойду готовить людей.
Ярополк рухнул на лавку, в отчаянии обхватил русую голову.
Руки у него были крупные, ладони широкие, как у Святослава, только не такие
темные от солнца, как у его отца.
– Куда?
– В Родень, – ответил Блуд с твердостью в
голосе. – Там соберем все силы. Свои и земские. Дождемся помощи от
печенегов, они придут радо: ты им немало наших земель отдал! Туда и ромейские
войска прибудут, хотя, по правде сказать, у меня нет на них надежды…
– У меня тоже, – признался Ярополк. – Разве
что на печенегов… Пошлю к ним гонцов еще. Не за меня, так за себя должны
сражаться! То, что пожаловал я, Владимир отберет.
Блуд кивнул:
– Только на них и надежда. Когда тонешь, и за змею
схватишься, не токмо за печенега!
Снова в его темных, как вода лесного болота, глазах
промелькнули странные искорки, а в голосе Ярополку послышалась хорошо укрытая
издевка. «Ладно, – сказал он себе угрюмо. – Дайте только выбраться из
этой междоусобной войны, я вам всем припомню, кто как кланялся в трудные времена!»
Тавр тихонько проскользнул в шатер к Владимиру, кивнул
успокаивающе гридням, что и здесь мерили его подозрительными взглядами, а руки
держали на рукоятях ножей.
– Княже, проснись…
Он легонько тронул Владимира за плечо. Тот поднял голову от
стола, за которым спал сидя, затуманенные сном глаза сразу стали ясными,
блестящими, как горючий камень.
– Есть вести?
– Блуд передал через Кременя, что Ярополк готов бежать
из Киева.
– Куда?
– В Родень.
– Так-так…
– Блуд считает, что не стоит мешать ни бегству из
Киева, ни входу в Родень.
– Сам не дурак, понимаю. А какие резоны привел он?
– Ярополк уйдет со старшей дружиной, а та будет драться
за князя отчаянно! Вспомни, кто в твоем войске. А у Ярополка – лучшие витязи
земли Русской! Богатыри, с которыми победоносный Святослав ходил на хазар,
болгар, ромеев. Этих, закаленных и прошедших огонь и воду, нам просто не
одолеть в открытом бою.
Владимир помрачнел, напрягся, голос дрогнул от сдерживаемой
ярости.
– Да, у Ярополка – витязи, у меня – мужичье лапотное. Но
тем выше будет наша победа! Победа во всей войне, а не в каком-то крохотном
бою. Вели вывести отряды из лесов и оврагов вдоль Днепра. Скажи, что там делать
нечего, перебрось ближе к Жидовским воротам. Вроде нахрапом брать будем. А
Блуду передай, что теми оврагами вдоль берега дойдут хоть до Триполья, я
препятствовать не буду.
– Сделаю, княже.
– Лазутчиков и дозорцев все же разошли! Вдруг да
удобный случай напасть подвернется? И все решить разом?
Тавр исчез. Владимир поднялся из-за стола, захрустел суставами.
С плеч свалилась гора, он слышал, как грохотали тяжелые камни.
