– Великий князь, – поправил Владимир с усмешкой.
– Великий, – согласился Панас равнодушно.
– Ехать тебе, друже, в Царьград к императору. Да-да, к
нему прямехонько. Точнее, к двум сразу. Там диво дивное стряслось: два брата
сидят в одном кресле и не ссорятся!
– Ромеи? – удивился Панас. – Быть такого не
может!
– Может, – кивнул Владимир. – Правда, правят
не они, а ихний не то дядя, не то вообще какой-то евнух… Но тебе это все одно.
Ты едешь не к евнуху, чего тебе с ним делать, а напрямик к императорам.
Панас переменился в лице:
– Эк как тебя заездило! Пора волхвов-лекарей кликать…
То пьянки, то девки, уже заговариваешься. Да меня ко дворцу и близко не
подпустят. Я слыхивал, послов завсегда по два-три месяца в загородном доме
выдерживают.
– Тебя примут сразу, – сказал Владимир. Глаза его
утратили насмешливый блеск, стали холодными. – Смекай: на северных
границах империи, где находится дружественная Русь, внезапно сменился
правитель… Кто он? Чего хочет? С кем будет дружить? С кем воевать? Да над этим
весь императорский двор начнет ломать головы, едва узнает, что Киев пал. А мощь
нашего оружия Царьград помнит: Самват, Рюрик, Аскольд, Олег, Игорь, Святослав…
Да они сами пошлют спешно послов к нам! А едва ты явишься, тебя на руках и
бегом отнесут к престолу!
Панас почесал в затылке, долго морщил лоб, кривил рожу.
Блеск империи не прельщал, в своем огороде хлопот хватало. Спросил уныло:
– Что сказать?
– Я отпишу письмо. Но на случай потери, в дороге все
может случиться, запомни наизусть: «Идут к тебе варяги на службу. Не держи их в
городе, не то натворят тебе беды, как здесь: расточи их в разные стороны, а
сюда не пускай ни одного». Понял? Я уже послал гонца, но то тайный, к одному
человеку при дворе, а ты скажешь это самому базилевсу.
– Понял, княже, – сказал Панас, снова опуская
«великий». – Двух зайцев одной стрелой? И от варягов освобождаешься, и
базилевсу выказываешь дружбу.
– Умен. Быть тебе главой посольства, когда взматереешь.
Императоры должны сразу увидеть, какой политики я держусь. Да не только
императоры, все соседние государи. Так что завтра, как только петух
прокричит, – в путь! За ночь я приготовлю охранную грамоту… в могиле
отоспимся, хороших коней, охрану. Золото повезешь в кошеле, а на всякий случай
в подол рубахи и в седло тебе зашьют пару рубинов да яхонтов. До рубежа
проводят казаки, а там с тобой поедут трое-пятеро, кого выберешь сам.
– Да, Царьград я знаю лучше, чем Киев, –
согласился боярин грустно. – Ну, ежели все, будь здоров. Мне еще надо
попрощаться кое с кем…
Он пошел прочь, обернулся. Владимир выдержал прямой взгляд,
спросил грубо:
– Ну, что еще?
– Это все? – спросил Панас безразличным
тоном. – Мне показалось, что ты хотел передать еще что-то.
Владимир на миг смешался. Воевода в самом деле хитер,
проницателен, как сквозь мясо и кости смотрит прямо в душу. Или он, Владимир, в
самом деле ни разу в людях не ошибся, подобрал умных и верных, или же у него
все на лбу написано?
– Ну, – сказал он с усилием, – есть и еще
одно дельце… Скажешь императорам, что я хочу взять в жены их сестренку.
Принцессу Анну.
Панас, дотоле невозмутимый до того, что чуть ли не засыпал
на ходу, дернулся, словно его стегнули. Глаза выпучились, как у рака. Сглотнул
слюну, кивнул, с трудом нашел свой голос:
– Может быть, пусть заодно и Царьград тебе передадут?
Владимир дернулся в раздражении:
– Остри свой меч, а не язык!
Панас пожал плечами:
– Так бы и сказал, что шуткуешь… Пойду досыпать, я трое
суток не спал. Уже перед глазами черные мухи летают…
– В седле отоспишься, – бросил Владимир. –
Если так уж слаб, тебя с двух сторон будут поддерживать, как мешок с отрубями.
Тебе надо обогнать варягов, забыл? Ишь, счастливчик… Всего трое суток! Куда в
тебя столько сна влезает? Я за всю осаду Киева и Роденя едва ли пару часов
соснул!
Глава 21
Хоронили Ярополка с иереем и певчими. Он родился родянином,
но умер христианином, потому Владимир не препятствовал похоронам по чужому
пышному и пестрому, как петушиный хвост, обряду.
Он намеренно допустил прощаться с телом простой люд. Те
держатся старой веры, так что покойный даже у самых преданных должен вызывать
двоякое чувство. К тому же священник строго запретил тризну и краду, а кому это
понравится? Даже уготованных в жертву голубей, ягнят и коней велел отпустить.
Но даже если князь попадет в тот чужой рай, не тоскливо ли
будет среди чужих? Ни языка не знает, ни родни какой… Все чужие! А вся родня,
отец и мать, дед, пращуры будут в другом арии-вирии…
В похоронах участвовала княгиня Юлия. Прекрасная и в трауре,
словно изваянная из белоснежного мрамора, огромноглазая, она неслышно
появлялась в тереме, из горницы внимательно следила за варварской тризной:
новый князь-варвар все-таки велел устроить ее после похорон прямо во дворе.
Для простого люда столы с угощениями и хмельным медом и
брагой расставили прямо на улицах. Пусть думают, сказал Тавр насмешливо, что
новый князь скорбит по брату и провожает его в дальний путь к солнечному арию,
где вечная весна, где его ждут доблестный Святослав, Игорь, Олег, Рюрик, Скиф,
Славен, Чех, Лях, Рус, Кий… все-все его пращуры. А мы-то знаем, что новый князь
празднует смерть последнего крупного ворога!
Лучшие меды и вина выставили на столы в гриднице. Там
пировал сам Владимир с верхушкой дружины. Кроме воевод, здесь были простые
дружинники вроде Кременя, которым поручались самые трудные дела, доверялись
княжеские тайны.
Тавр выждал момент, сказал негромко:
– Но Родень-то сдался. Если бы взяли копьем, тогда бы
проще…
– Ты о чем? – насторожился Владимир.
– Может быть, грю, послать особый отряд из старшей
дружины? Вон Кремень возьмется сделать чисто. С Ярополком были латиняне, от них
беды. Все еще чужим богам молиться склоняют!
Владимир ощутил, как кровь бросилась в голову.
– Изловить! И повесить прямо на воротах.
– Надо ли?
– А что не так?
Тавр сказал осторожненько:
– Латинский папа силен. Он повелевает государями всей
Европы! Не стоит его дразнить. Прикончим втихую, без крика.
Владимир ощутил, как взоры пирующих обратились к нему. Он
спросил со сдержанным гневом:
– А что нам папа?
– Если не папа, то германский император разъярится. Это
были его люди! Вдруг захочет отомстить? А нам пока не до войны, сперва здесь
укрепиться надо. А потом и папе покажем, где раки зимуют. И Оттону, если вдруг
что…
