В гавань осторожно вошел корабль. С борта размахивали белым
полотнищем. С причала русские дружинники кричали успокоительно:
– Не боись, не тронем! Война кончилась!
Им швырнули канаты, корабль подтянули к причалу, закрепили
концы, придержали сходни. На берег сошел не иудей-рахдонит, как ожидалось, что
спешит по дешевке скупить богатую добычу, чтобы в Хорезме продать вдесятеро, а
степенный имперский чиновник в богатой одежде, приличествующей его рангу, а за
ним пугливо ступали по ветхим сходням имперские чины поменьше.
Чиновник потребовал, чтобы его доставили к архонту русов. У
него дело от императоров, дело неотложное. Посмеиваясь, его вместе со свитой
отвели во дворец стратига Льва. Порубленную мебель уже заменили новой из
соседних домов знатных людей, а ныне покойников. И там состоялся странный
разговор, из которого даже воеводы Владимира, вроде бы посвященные в его дела,
ничего не поняли.
Василик сказал торжественно:
– Да будешь славен, великий архонт! Но у нас опять
возникло недоразумение… Каков твой истинный приказ войску, которое ты отправил
в империю?
Владимир внимательно смотрел на василика:
– Я вам давал шесть тысяч своего отборного войска.
Сколько вы заплатили? Вдвое меньше. А работу они выполнили больше, чем мы
договаривались. А потом их еще и собирались отправить на войну против болгар.
– Но империя в войне с Болгарией!
– А Русь с ними уже в мире. В договоре с императором
Василием… Тавр, подай-ка договор… оговорено, супротив кого нанятые росичи
пойдут воевать.
– Но обстоятельства изменились, – простонал
василик.
Владимир кивнул сочувствующе:
– Я знаю. Мятеж Фоки подавлен, но полыхает война с
арабами… Но и свои интересы я должен блюсти, верно?
Василик кивнул уныло:
– Верно, государь.
– Посему я на всякий случай взял залог. Этот город я
верну, когда базилевс выполнит все свои обещания. Когда я говорю «все», то он
знает, что я требую и от чего не отступлюсь.
После того как встреча с чиновниками из Царьграда была
окончена, бояре ждали, что князь поднимется и тоже уйдет, но тот остался на
троне. На лице его играла загадочная улыбка.
Прошло еще несколько минут, появился недоумевающий Тавр:
– Княже, там один из китонитов что-то вспомнил… но
хочет тебе сказать наедине.
В напряженном молчании Владимир обвел лица воевод и бояр.
Здесь были те, с кем он начинал еще князем в Новгороде, кто с ним прошел сквозь
беды и тяжкие испытания.
– Зови, – велел он. – А вы останьтесь. От вас
уже не тайна. А войску знать еще рано.
Он увидел в их глазах гордый блеск и жгучую
заинтересованность. Только Тавр метнул обиженный взгляд. До этого времени он
был уверен, что всеми тайными делами заведует он.
Страж ввел китонита, мелкого придворного, все привилегии
лишь в том, что позволяется входить в императорские покои.
Китонит, невысокий лысый человек в скромном одеянии,
покосился на посторонних людей, вопросительно взглянул на великого князя.
Владимир кивнул, разрешая говорить. Китонит низко поклонился, сказал негромко,
словно все еще опасаясь чужих ушей:
– Великий император Римской империи благодарит тебя за
своевременную помощь. И посылает весть, что подлый бунтовщик Вард Фока под
совместными ударами наших войск разгромлен, схвачен и лишился головы!
Владимир наклонил голову. Китонит снова поклонился и сказал
еще торжественнее:
– И особо хочет поблагодарить за взятие Херсонеса! У
нас не было вблизи войск, а эта крепость очень угрожала нашим интересам. Он
велит передать, что жалует тебе высокую должность стратига войск империи!
Среди воевод послышался изумленный ропот. Владимир уловил
взгляды, в которых было великое изумление, разочарование и даже гнев. Только
Тавр глядел лишь одно мгновение выпученными глазами, потом звонко шлепнул себя
ладонью по лбу. На лице воеводы была откровенная досада.
Так вот почему к осажденному Херсонесу император не прислал
ни одного солдата! Все Климаты, как и остальные провинции, явно выступили на
стороне Варда Фоки!
– Император просил о помощи, – ответил
Владимир, – я всего лишь выполнил просьбу друга.
Китонит еще раз поклонился:
– Теперь позволь нашим кораблям войти в гавань. И
скажи, когда вы сумеете собрать войско и вернуться в свои края.
В просторном зале повисло напряженное молчание. Владимир
широко и чисто улыбнулся, развел руками:
– Это ваш город, я не собираюсь здесь оставаться и на
один день. Если ты привез обещанное, то я готов выступить прямо сейчас. К
вечеру ни одного солдата не останется в городе!
Стойгнев сердито крякнул, князь сморозил глупость, просто
невозможно собрать и вывезти воинов так быстро, но Войдан ткнул его в бок.
Бывший начальник царьградской стражи повидал побольше лицемерия, чем простой,
как скамья, на которой он сидит, воевода.
Китонит смешался, снова поклонился. Глаза его забегали по
лицам воевод.
– Я… не облечен говорить об этом.
– Ладно, – сказал Владимир бесстрастно. –
Пусть облекут… или пришлют облеченного. А я пока останусь в Херсонесе. Это не
мой город, жить в нем не собираюсь… но если базилевс будет думать слишком
долго, то я могу здесь и прижиться.
Китонит отшатнулся, Владимир прямо взглянул в его лицо.
Хищно усмехнулся:
– Но я не люблю сидеть на месте. Посижу малость… да и
двину на Константинополь! И сделаю с ним то же самое, что с Херсонесом.
В его словах прозвучала страшная сила. Китонит побелел как
полотно. Воеводы ощутили, что хотя князь презирает дело воина, но когда
возьмется, то, не в пример предыдущим воителям, что стояли под стенами
Царьграда и получали откуп, возьмет его на копье и разрушит до основания.
– Иди!
Движением руки он отпустил царьградца. Воеводы загомонили.
Стойгнев сказал с обидой:
– Ты не доверяешь нам, княже, аль как?
– Аль как, – ответил Владимир с досадой. – Пойми,
чистая душа, нельзя базилевсу в открытую просить нас взять Херсонес! Он же
знает, что мы с ним сотворим… Нас позвать – потерять лицо. Одно дело натравить
нас на болгар или печенегов, другое – на своих же христиан! Если народ в
империи это узнает, то там еще один бунт вспыхнет. Пострашнее! Потому он просил
меня о помощи тайно.
На него смотрели все еще ошеломленно. Стойгнев крякнул:
– Так вот почему ты был так спокоен, что им подмоги не
будет! Но сейчас восстание почти подавлено. Базилевс захочет получить Херсонес
обратно…
Владимир кивнул, но глаза отвел:
