– Займись этими! – крикнул Владимир. – Я беру
молодого!
Он с саблей в руке загородил дорогу к Олафу. Викинг поспешно
сдернул с седла ножны с длинным мечом, а сбитый с коня киянин застонал и начал
подниматься, Олаф сильно ударил в голову, не вынимая меч из ножен. Богатырь без
звука распростерся в пыли. Олаф подбежал к своему, в кустах ревело страшным
голосом. Печенежский витязь вылез, злой и рассвирепевший, Олаф мощным тычком в
лицо опрокинул обратно в оранжевую листву.
Владимир только догадывался по топоту и всхлипам, что с
Олафом все в порядке, а сам стерег каждое движение молодого поединщика. Вятич,
несмотря на молодость, явно был умелым бойцом, неумеху не примут в братство
богатырское, а доспехи такие, что саблей не прошибешь. К тому же ростом и
шириной плеч не уступал ни Владимиру, ни могучему сыну конунга. А руки длинные
и толстые, чувствуется неизмеримая сила удалого бойца.
– Кто вы? – вскрикнул вятич потрясенно.
Владимир ответил, запыхавшись:
– Странники! Калики, если хошь. Мы не поединщики! Но
нам нужны кони и оружие. Если отдадите, то скажем спасибо и поедем дальше.
Вятич бросил сильным мужественным голосом:
– Я спросил для того лишь, чтобы знать, кого отправил к
праотцам!
Владимир едва успел подставить саблю, настолько натиск был
неожиданным. Зазвенела сталь, молодой богатырь рубил быстро и сильно. Владимир
парировал удары с трудом, чужой конь не слушался, топтался по-своему, а вятич
оказался не только чудовищно силен, но и быстр как горностай. Дважды Владимир
исхитрился достать саблей, но оба раза лишь звякнул доспех, а противник концом
сабли выдрал клок волос. В третий раз Владимир неудачно выщербил саблю о
железное плечо, а чужая сабля мелькнула у самого горла. Он ощутил резкую боль в
плече. Поединщик оскалил зубы, в глазах было злое торжество.
Издали донесся голос Олафа:
– Что-то долго… Помочь?
– Да! – крикнул Владимир, задыхаясь. – Да!
Голос Олафа стал задумчивым:
– Да вроде бы как-то не по-мужски… Двое в драку, а
третий в… гм… куда у вас посылают? К тому же я дурак, мне как-то не к лицу
вмешиваться, когда умные беседуют…
Владимир едва успевал парировать удары. Поединщик из Дикого
Поля наседал, в глазах были злость и страстное желание покончить с
деревенщиной. Сабля сверкала как молния, рука Владимира онемела. Внезапно вятич
вздрогнул, тут же исчез, словно его смахнули как муху. Послышался глухой удар о
землю.
Олаф скалил зубы. Оглушенный витязь попробовал подняться.
Владимир тяжело дышал, заставил коня попятиться. Олаф заступил хольмградца
вместе с его конем, пинком отшвырнул саблю вятича. Тот рывком вскочил, кулак
Олафа метнулся навстречу так быстро, что Владимир услышал только глухой удар.
Шлем слетел со звоном, запрыгал по дороге, как выброшенная медная миска. В голосе
Олафа было грозное предостережение:
– Тихо. Я убивать сразу.
Молодой витязь лежал в пыли, раскинув руки. Изо рта потекла
струйка крови. Глаза уставились в синее небо, но на лице было и сильнейшее
потрясение, что немой вдруг заговорил, да еще на ломаном языке руса.
– Викинг? Здесь?
Владимир от усталости покачивался в седле. На плече был
длинный порез, рубашка окрасилась кровью, но мышцы слушались, рана небольшая,
заживет. Олаф деловито снимал доспехи с киянина. Печенег наконец приподнялся на
дрожащих руках, упал, снова поднялся и сел. Кровь стекала по правой стороне
головы. Вятич загребал ладонями пыль, голова приподнялась и снова со стуком
упала. А когда его тут же вывернуло, даже Олаф с сочувствием поцокал языком. Он
знал, что такое получить могучий удар в лоб.
– Снимай доспехи, – велел Владимир.
Витязь прошептал со злым достоинством:
– Ты их снимешь с трупа.
– Мне нужны доспехи, – ответил Владимир. – А
с живого или трупа – решать тебе.
Вятич начал подниматься. Олаф с удовольствием взмахнул
кулаком. Вятич рухнул навзничь. Олаф сказал проникновенно:
– Это тебе за придурка, тюлень в перьях!
Вятич приподнялся, руки разъехались, и снова упал. Теперь
кровь текла уже из ушей. Шея и грудь стали красными. Печенег, кривясь от боли,
прохрипел:
– Збышко… отдай.
– Ни за что, – ответил вятич упрямо.
– Отдай, – сказал печенег сипло. – Они ж не
поединщики. Нет стыда отдать доспехи и даже коней.
Вятич закашлялся, кровь булькала во рту, он выплевывал
струйками и темными сгустками, но в голосе все равно были стыд и ярость:
– Я лучше умру!
– Твое дело, – ответил Владимир сухо.
Он приставил кончик сабли к белому горлу. Сзади вскрикнул
печенег:
– Не убивай парня!
Голос бы просящий, голос побежденного. Владимир мгновение
смотрел в чистые глаза вятича, тот ответил мужественным взором. В глазах
молодого богатыря были вызов и презрение к смерти.
– Дурак, – сказал Владимир тихо.
Он внезапно ударил рукоятью в висок. Парень безжизненно
завалился набок. Владимир отпрыгнул, держа саблю наготове. Печенег поднялся,
его шатало, обеими руками хватался за грудь. Закашлялся, выплюнул темно-красный
сгусток крови с белым камушком зуба.
– Сними с него доспехи, – велел Владимир холодно.
Сердце трепетало, он боялся спугнуть удачу. Печенег потрогал
юного друга, тот не шевелился, но печенег вздохнул с облегчением: жив все-таки,
снял пояс, начал стаскивать сапоги, панцирь.
Олаф сбросил лохмотья. Печенег оглянулся на его могучую
фигуру, на миг даже задержал дыхание. Викинг был великолепен в своей грозной
мощи, а его выпуклые мышцы были покрупнее, чем у поверженного, да и у самого
печенега.
– Если не поединщик, – пробормотал печенег
смятенно, – тогда кто же?
– Снимай, пока тот не очнулся, – напомнил
Владимир.
Печенег нехотя кивнул, здравую мысль надо принимать даже от
врага, торопливо стаскивал с молодого соратника доспехи и одежду. Тот застонал,
когда печенег стянул второй сапог. Вопросительно оглянулся на Владимира. Тот
буркнул:
– Ладно, не срами парня. Оставь одежку.
Олаф сказал предостерегающе:
– У тебя на заднице дыра! Я все смотрю, смотрю, а потом
и…
– Нашел куда смотреть, – огрызнулся
Владимир. – У нас остались монеты. В ближайшей веси зашьем, а то и купим
новые.
– Смотри, твои портки, – буркнул Олаф.
Он уже напялил на себя одежку киянина, застегнул на поясе
широкий ремень с длинным ножом, а также перекинул через плечо перевязь с
богатырским мечом. Сам киянин все еще лежал поперек дороги. Теперь в одном
исподнем белье. Печенег придержал вятича, тот пытался подняться, мотал головой.
Печенег оглянулся на Владимира:
