– А разве мы люди? – сказал Владимир. – Мы –
наемники. Нанялись за деньги. Мне, к слову сказать, деньги очень нужны.
– И мне нужны, – огрызнулся Олаф. – За деньги
я готов убить, зарезать, вбить в землю по уши… Даже закопать живьем. Но когда
мне бросают как псу кость…
«У нас еще есть то, – подумал Владимир, – чего нет
у ромеев. Они гордости не ведают, им поступок невежественного викинга кажется
диким. Даже мне. Ведь я, наверное, взял бы… Или не взял? Хорошо, что деньги бросили
Олафу!»
Они въехали в небольшой городок. Солнце еще висело над краем
земли, воздух был горячий. Прохожих почти не было, появятся с заходом солнца. В
такую жару сидят дома или собираются в харчевнях неспешно выпить кислого вина и
посплетничать.
Постоялый двор выглядел запущенным, как все в империи, но у
коновязи стояли оседланные кони.
В харчевне было с десяток столов, старых и пощербленных,
стулья и лавки, даже два кресла, явно украдены из более богатого дома. Из
открытой двери кухни несло запахи пригорелой каши и жареного мяса. Среди двух
десятков местных крестьян, что расположились на весь вечер, не столько пьют и
едят, сколько сплетничают и коротают время, Владимир заметил и двух-трех
мужчин, что отличались от местных как одеждой, так и поведением.
Олаф подозвал хозяина, велел:
– Принеси-ка нам…
– Пива, – сказал Владимир быстро. И добавил
укоризненно: – Как быстро ты забываешь родные обычаи!
Олаф оскорбленно дернулся:
– Вольдемар, вино я однажды и дома пробовал! А здесь
его целые бочки!
Хозяин кивнул благожелательно:
– Сорок бочек только в моем подвале. К тому же у меня
лучшее вино в округе.
– Пива, – сказал Владимир твердо. Олаф начал
краснеть от гнева, и Владимир добавил быстро: – А вино возьмем с собой на ночь.
Здесь есть свободные комнаты?
– Для солдат базилевса у меня есть отличные
покои, – заверил хозяин.
– Подашь туда два кувшина лучшего вина, – сказал
Владимир. – Но сейчас нам нужно пиво, мясо… найдешь гречневой каши?
– Гречневой? А что это?
– Ладно, давай что есть, а то начнем грызть стол.
Хозяин покосился на белые и острые, как у волков, зубы
варваров, слышно их по грубой речи, даже улыбаются по-волчьи, поклонился и
отступил задом, словно боясь повернуться спиной.
Пиво принесли настолько дрянное, что даже Владимир пожалел о
своем заказе. Олаф рассматривал обитателей харчевни с явным намерением
подраться. Владимир заставил себя отхлебнуть теплого пойла, ему было не по себе
от пристального взгляда широкого в кости человека, черноусого и со сросшимися
на переносице бровями. Он сидел близко к двери. За тем же столом было еще
пятеро, но Владимиру показалось, что по крайней мере двое пришли с этим
человеком, но виду не показывают. Человек опускал взор всякий раз, когда
Владимир поворачивал к нему голову, не подозревая, что тот продолжает
рассматривать его в полированном металлическом кувшине.
– Что-то никто не показывается, – пробурчал
Олаф. – Ты уверен, что твой купец отыщет тебя именно здесь?
– Он так написал… Постой, сейчас что-то будет.
В харчевню вошел еще один посетитель, высокий мускулистый
мужчина в запыленном плаще. Под плащом позвякивало железо легкого доспеха. Он
занял место за свободным столом, заказал вина и сыра. Черноусый сказал громко:
– Вот и явился предатель и вор!.. А вы говорили, что
его совесть загрызет!
Один за столом поддержал:
– Да, он мало похож на загрызенного…
Мужчина в плаще медленно встал, лицо его побагровело.
Широкими шагами он направился к говорившим. Владимир увидел, как за двумя
столами сразу четверо напряглись, бросили ладони на пояса. У каждого висели
тяжелые ножи. Олаф подобрал ноги под себя, насторожился. Не глядя друг на
друга, оба уже разделили: двое под правой стеной – забота Владимира, под левой
– Олафа.
– Ты, тварь низкорожденная, – сказал тем временем
мужчина в плаще четко и раздельно, – если ты готов отвечать за свои слова,
то обнажи оружие!
Он отступил и выдернул из ножен длинный узкий меч с
изогнутым лезвием. Черноусый поднялся неторопливо, так же неспешно потащил из
ножен синеватое лезвие:
– Я готов. Наш городок только вздохнет…
Он бросил по сторонам быстрые взгляды. Их мечи взвились в
воздух, но еще до того, как зазвенела сталь, Владимир и Олаф вскочили,
развернулись спина к спине. Четверо сидевших по разные стороны харчевни не
бросились на помощь, как подумал сперва Владимир, в руках были метательные
ножи!
Владимир выхватил меч и с криком: «Слава императору!» –
бросился на своих, а Олаф, видя, что не успевает, рывком поднял стол и швырнул
в другую сторону. Послышался двойной стук: два ножа ударились о летящий на них
дубовый стол, затем там был грохот, крики, стоны. Олаф с наслаждением прыгнул
всем своим немалым весом сверху перевернутого стола. Из-под широкой столешницы
донесся хрип и хруст костей.
Двое с ножами в руках посмотрели выпученными глазами на
Владимира, мигом скользнули под стенами в разные стороны и выскочили – один
через кухню, где послышались проклятия и звон посуды, другой прыгнул в окно.
– Люди базилевса! – крикнул кто-то.
Схватка на мечах замерла. И для человека в плаще вовремя,
ибо еще двое с саблями начали заходить с двух сторон. Сейчас же все четверо
оглянулись на солдат императорской гвардии, в нерешительности опустили оружие.
Владимир сказал строго:
– Именем императора!.. Прекратить, иначе продолжите в
тюрьме.
– На плахе, – поправил Олаф весело.
Чернобровый с показной неохотой бросил меч в ножны:
– Мы ничем не нарушили законы Божественного императора.
Человек в плаще люто оглянулся на ипаспистов, лицо его было
перекошено злостью. Меч он все еще держал наготове, словно намеревался драться
уже не только с тремя, но и с солдатами императора. Стоны и грохот привлекли
его внимание, из-под стола выполз один, голова была в крови. Второго вытащили
за ноги, был в беспамятстве. Глаза плащеносца расширились. Он с недоумением
взглянул на довольного, как слон, Олафа, поколебался, кивнул с нерешительной
благодарностью, убрал меч.
Владимир кивком пригласил Олафа за собой. Вышли на крыльцо,
оставив тяжелые запахи скверно приготовленной еды и плохого вина. Олаф зло
сопел, Владимир внезапно засмеялся:
– Дрались десять человек! Мечи, сабли, швыряльные ножи…
И ни одного убитого!.. Что с миром делается? Теперь я вижу, что Царьград падет
с таким слабым народом.
Олаф прорычал:
– Я знаю, почему паду я!.. Спасая того дурака, мне
пришлось опрокинуть стол с моим пивом!.. Я не успел даже лизнуть!
