— Ничего смешного тут нет, — отрезала Лаки. — Когда-нибудь ты поймешь, как это интересно — управлять собственным бизнесом.
— Только не я. В смысле — я не собираюсь заводить свой бизнес.
— Чем же тогда ты намерена заняться? — спросила Лаки, которой очень не нравилось, что у дочери нет ни цели, ни обдуманного жизненного плана.
— Пока не знаю. — Макс пожала плечами. — Буду просто жить… А там, глядишь, что-нибудь и подвернется.
«Подвернется, надо же!.. — подумала Лаки. — Подвернется, конечно, только совсем не то, что ты думаешь. Настоящая жизнь намного сложнее, чем способна вообразить восемнадцатилетняя соплюшка».
— Как бы там ни было, — продолжала она спокойно, — в своем компьютере ты найдешь три электронных билета до Вегаса. Это для тебя, Куки и Гарри. Вы вылетаете в четверг в пять часов вечера. До тех пор тебе придется побыть в доме одной… — Лаки сделала крошечную паузу. — Ты не будешь, гм-м… скучать?
«Скучать? — подумала Макс. — Черта с два я буду скучать. Вот подходящая возможность замутить свою собственную, без родителей, вечеринку. Ленни до сих пор в отъезде, матери не будет, экономку можно отпустить… Круто! Скорей бы уж Лаки свалила в этот свой Вегас».
— Ты что, мам? — спросила она вслух. — Ведь я останусь одна всего на вечер. Как-нибудь справлюсь.
— Как-нибудь… — повторила Лаки. — Этого-то я и боюсь. Кстати, Туз приедет?
Макс невольно поморщилась. И что это Лаки вдруг спросила про Туза? Может быть, она думает — он хорошо на нее влияет?
— Не знаю, — пробормотала она. — Может быть.
— Ты должна пригласить его в Вегас на свой день рождения, — твердо сказала Лаки.
— Должна — значит, приглашу, — кивнула Макс, просматривая только что поступившую к ней на телефон эсэмэску от Гарри. — Обязательно.
— Если хочешь немного развлечься, можешь приехать в Вегас пораньше, — предложила Лаки. — Как тебе такая идея?
— Нормально, но… — пробормотала Макс, не на шутку испуганная подобной перспективой. — Лучше я посижу дома — подумаю, чем я буду заниматься в жизни. Ну и вообще…
— Ах, вообще … — Лаки усмехнулась.
— Да, мама, я намерена серьезно подумать о своем будущем, — возразила Макс с неожиданной горячностью. — Что тут плохого? Только давай не будем обсуждать мое будущее сейчас, — поспешно добавила она, видя, что мать собирается что-то сказать.
Лаки, однако, было трудно переключить на другую тему.
— Ты все еще намерена перебраться в Нью-Йорк? — спросила она.
— Может быть. Я пока ничего не решила окончательно. Я же говорю — мне надо подумать.
«Подумай, только не разнеси весь дом», — чуть не сказала Лаки, но сдержалась.
— Ты точно не хочешь поступить в колледж?
— Ты не училась ни в каком колледже, — раздраженно отозвалась Макс. Она была очень недовольна, что мать снова заговорила об учебе. С Макс было достаточно и школы. — Почему я должна?
— Потому что времена изменились, — спокойно сказала Лаки.
— Да, раньше было совсем другое время, — передразнила дочь. — Настоящее Средневековье. Каменный век.
Лаки только покачала головой. Что толку одергивать Макс — все равно никакого толка не будет. Пока девчонка не набьет собственных шишек…
— Как ни странно, — заметила она, — в нашем каменном веке уже существовали телефоны, поэтому мы обычно разговаривали друг с другом, вместо того чтобы обмениваться электронными писульками. Можешь ты себе такое представить?
— Потрясающе! — проговорила Макс с самым саркастическим видом.
«Ребенок, — подумала Лаки. — Донельзя избалованный ребенок с Беверли-Хиллз — вот кто она такая. Но Макс — мой ребенок, к тому же в конце концов она все равно станет взрослой. Так было со мной — так будет и с ней».
— Ладно, мне пора, — сказала она, вставая. Разыгрывать заботливую мамочку — это было не для нее. Лаки любила своих детей, но, когда они становились достаточно взрослыми, она готова была отпустить их на свободу. В конце концов, у каждого человека своя жизнь и своя судьба. — Ждать тебя к ужину?
— Нет, пожалуй, не стоит, — ответила Макс. — Мы поедим в городе с Гарри и Куки.
— В таком случае увидимся завтра утром, до того как я уеду. Да, кстати, если позвонит Бобби — скажи ему, что мне нужно с ним потолковать.
— Хорошо.
Дождавшись, когда мать сядет в машину и отъедет, Макс позвонила Гарри.
— Завтра вечером у меня, — сказала она. — Я собираю друзей на вечеринку. Сообщи всем да захвати побольше спиртного из отцовского бара, о’кей?
— О’кей, — ответил Гарри.
* * *
Раз в два-три месяца Лаки обедала со своим старым знакомым Алексом Вудсом, легендарным и довольно эксцентричным режиссером, широко известным не только в Голливуде, но и во всем мире. Они дружили давно, а однажды, когда Ленни пропал и не было надежды, что он вернется живым, между ними внезапно пробежала искра. Именно тогда они провели вместе одну-единственную ночь, заполненную горькой нежностью. С тех пор прошло уже порядочно времени, но Лаки знала, что Алекс ничего не забыл и что в душе он продолжает любить ее со всей силой неутоленной страсти. Становиться его любовницей Лаки не хотелось (да она и не допустила бы этого после того, как Ленни чудесным образом избежал смерти и вернулся к ней); с другой стороны, она не хотела потерять в лице Алекса преданного, верного, искреннего друга. Кроме того, с ним всегда было интересно, ибо в отличие от подавляющего большинства голливудских знаменитостей он был по-настоящему талантлив, и даже легкая сумасшедшинка, которой были отмечены многие его ленты, делала их только лучше. Когда Лаки владела киностудией, они вместе сняли фильм, пользовавшийся огромным успехом, причем это был, пожалуй, тот редкий случай, когда Лаки занималась в основном административной работой, уступив художественную часть Алексу. Это был единственный раз, когда они работали вместе, однако когда Лаки задумала строить «Ключи», Алекс одним из первых поддержал это начинание, став ее главным соинвестором.
Истина заключалась в том, что, если бы не Ленни, Алекс и Лаки были бы вместе. Оба это хорошо понимали, но никогда не говорили об этом друг с другом. Алекс, впрочем, не терял надежды, но Лаки стойко оборонялась, и он черпал утешение во встречах с молоденькими азиатками — китаянками, японками, филиппинками. Они появлялись и исчезали, иногда какой-нибудь из них удавалось задержаться на несколько недель, но это ничего не меняло: как и Ленни, сделавший производство фильмов своей главной страстью, Алекс считал женщин и все с ними связанное вторичным, не сто́ящим внимания. Исключение он делал только для Лаки, которая, как ему казалось, с каждым годом становилась все красивее и сексуальнее.
Вот и сейчас, сидя за столиком в «Мистере Чоу», он во все глаза смотрел, как она идет к нему от двери. На Лаки были белые брюки и просторный алый жакет; ее шею и руки украшали многочисленные браслеты, ожерелья, серьги и монисто — в последнее время Лаки предпочитала цыганский стиль, который благодаря ей вошел в моду, хотя и не всем был к лицу. Двигалась она грациозно и плавно, как пантера, ее черные глаза сверкали, непослушные черные кудри колыхались за спиной, как антрацитовое облако.
