– Квант? – спросил Внуков.
– Гуинфельд, Квант – это люди, еще оставившие свои
методы для последователей. Но сколько таких, которые унесли с собой
собственный опыт к достижению полной гармонии тела и духа!
– Понимаю вас, Александр Дмитриевич. Это было бы прекрасно.
Но это невозможно. Христианская религия рассматривает человеческое тело как
сосуд греховных мерзостей. Только так!
– Поэтому христианство и рухнет. Не ахай! Рухнет, рухнет.
Жаль, сама церковь этого не видит. В религии есть и хорошее, это хорошее
стоило бы сохранить. Но где там! Все рухнет…
Для выполнения заказов на части к ракетам пришлось загрузить
несколько государственных и частных заводов, но окончательную сборку делали под
руководством подполковника Внукова, которого Засядько назначил начальником
«ракетного заведения», где готовились кадры квалифицированных ракетчиков, в
своем ведомстве.
7 марта Засядько вызвал Внукова.
– Василий Михайлович! Срочно готовьте роту Балабухи. Без
малейшего промедления отправляйте в Тульчин. Там стоит 2-я армия.
– Значит, война все-таки будет?
– Будет, Василий Михайлович. И очень скоро. Поэтому
прошу поторопиться. Армия должна быть вооружена ракетами. Чем скорей, тем
лучше. Приготовьте к походу и ракетное заведение. Я наметил для него место
в Тульчине, поближе к действующей армии.
Он пытливо смотрел в бесстрастное лицо подполковника. Это не
горячий Балабуха. Этот все не спеша обдумает, взвесит, выскажет сомнения и
опасения… Однако энтузиаст ракетостроения не меньший, чем Балабуха. А как
организатор намного лучше. Сказывается жизненный опыт и умение ладить с людьми.
Один из первых учеников…
– Когда в поход? – спросил Внуков.
– 16 апреля, – ответил Засядько. – Ни на день
позже. Кто знает, когда вспыхнет война. Мы должны быть к ней готовы в любую
минуту. Возможно, она начнется раньше, чем вы приедете на место. Но в любом
случае вы должны выпускать не менее шести тысяч ракет в год.
– Шесть тысяч! – ужаснулся Внуков.
– Шесть тысяч, – подтвердил Засядько. – Попробуйте
дать меньше. Шкуру спущу и не приму никаких отговорок. Всем необходимым я вас
обеспечу. Ракетные установки, гильзы, треноги, гранаты, спускные трубы, прессы
с соответствующими приспособлениями для набивки ракет, поддоны – это будет
прибывать к вам прямо в ракетное заведение в Тульчин. Или еще лучше: вы пока
останетесь, чтобы принимать необходимое. Учтите, от вас буду требовать готовые
к бою ракеты. Ясно?
Внуков широко улыбнулся:
– Да что вы, Александр Дмитриевич, пугаете? Я все
сделаю!
Засядько провел рукой по воспаленным глазам:
– Извините, Василий Михайлович. Устал… Огоньки перед глазами
пляшут. Сегодня нехороший сон снился…
Внуков с сочувствием смотрел на бледное, исхудавшее лицо
генерала. Засядько держался на ногах лишь усилием воли. Он, как всегда,
поднимался в четыре утра и ложился далеко за полночь. И каждая секунда
рабочего времени была заполнена изнуряющей работой на пределе сил…
– Сделаем, – повторил подполковник, и Засядько уловил в
голосе помощника жалость и сочувствие. Внуков любил учителя, хоть и без слепого
обожествления, как Балабуха, но верно и глубоко.
Александровскому чугунолитейному заводу в Петербурге
Засядько приказал «сколь возможно поспешнейшим образом» изготовить шесть
больших прессов с соответствующими приспособлениями для набивки ракет. Железные
поддоны и гранаты тоже пришлось заказать здесь, ибо Петербургский казенный
чугунолитейный завод был загружен изготовлением спускных труб для ракетных станков.
Внукову пришлось несколько раз ездить на Ижевский завод и
выколачивать медь для спускных труб, которые после обработки приходилось везти
обтачивать на токарных станках в технической артиллерийской школе, что
располагалась на другом конце города.
С заказом на деревянные треноги измученный Внуков решил
не связываться и велел своим ракетчикам-технарям изготовлять их в собственном
ракетном заведении.
Не ожидая, пока Внуков соберется с переездом, а тем паче
подготовит ракетную базу для Балабухи, Засядько приказал Шосткинскому
пороховому заводу срочно отправить в Тульчин припасы, необходимые для
приготовления ракет в счет первых шести тысяч, а именно: «…мякоти пороховой
1600 пудов, пороха мушкетного 80 пудов, угля ольхового молотого 120 пудов…»
Управляющий заводом хватался за голову и молил об отставке.
Слишком уж немыслимыми были требования, да еще в предвоенное время, когда
воинские заказы сыпались со всех сторон. К тому же это было только начало:
Засядько предупредил о серии поставок.
24 марта 1828 года первый транспорт под руководством еще
одного из верных учеников Засядько, поручика Лацкого, выехал из Петербурга.
С Лацким ехали три фейерверкера и двое рядовых. Засядько рассудил, что
пяти человек достаточно для начала работ. Еще придется отправлять не меньше
десятка транспортов с припасами и готовыми к сборке ракетами.
Лацкий ехал на передней телеге, уютно устроившись на сене,
которым были прикрыты медные цилиндры ракет. Позади тянулся нескончаемый обоз.
С первым же рейсом Засядько распорядился отправить два копра, два пресса
для набивки ракет, шестьсот ракет, снаряженных гранатами и полуядрами, готовые,
но не набитые гильзы и двенадцать треножных ракетных установок с медными
цилиндрическими трубами для 2– и 2,5-дюймовых ракет.
Медленно двигался обоз по размытой после весенней ростали
дороге. Лацкий с тоской думал, что им предстоит трястись на груженых телегах
несколько суток.
– Захарыч! – крикнул он старшему фейерверкеру. –
Проследи пока за обозом, а я подремлю. Разбуди, когда покажется деревня.
– Слушаюсь, ваше благородие, – безразлично отозвался
старик, которого тоже клонило в сон, а про себя подумал: чего следить, лошади
исправные, с дороги не собьются, мимо деревни не пройдут. Да и люди надежные,
каждый рад-радехонек, что попал на такую службу: ешь, пей да лежи себе на боку,
пока доедешь на другой край необъятной Российской империи.
К задремавшему фейерверкеру подсел молодой солдат:
– Захарыч, а как там на месте?
– Что? – недовольно буркнул старик.
– Сам знаешь. Служба-то у нас необычная. Послабление или
льготы какие будут?
– Молодой, да прыткий, – ответил Захарыч
неодобрительно. – Еще не служил, а уже льгот захотел…
Его сердили разговоры о мнимых льготах солдатам-ракетчикам.
На своем веку насмотрелся на солдатские профессии и знал, что все зависит от барской
воли. Попадется добрый начальник, и служишь при нем сносно, а
попадется зверь – хоть руки накладывай. Слава богу, у них все хорошо.
Его высокопревосходительство генерал-майор сам не обидит простого человека, дай
ему Господь долгих лет жизни…
