– Наши офицеры только о нем и говорят, – сказал он
осторожно. – Его вроде бы запретили как непристойный?
Ее щечки снова заалели.
– Да. Но молодежь тайком танцует. Я, правда, не видела…
– Каков он?
– Говорят, в нем кавалер во время танца левой рукой не
просто касается кончиков пальцев дамы… а держит ее за руку. А правой вовсе
обнимает за талию… Конечно, на вытянутой руке! Но у нас вальс танцевать нельзя.
В самом деле, о девушке могут подумать нехорошее, если позволит себя
обнимать за талию незнакомому мужчине. Даже в танце!
Он спросил тихо:
– Но в Вене же танцуют?
– Там у них много музыкантов, художников, артистов, к ним
отношение лучше, чем у нас. У нас вальс если и начнут танцевать, то разве
что среди простонародья… хотя я не могу себе представить, чтобы пьяные мужики
его танцевали… А в высшем свете нравы строгие.
Александр рассматривал ее искоса, не в силах отвести взор.
Он вообще не любил танцы, в них было слишком много от механических фигур. Жизнь
оставалась только в народных плясках, там даже кипела и хлестала через край,
но, чтобы не быть изгоем, выучил все па и мог танцевать все, что игралось на
балах. А вальс, при всей его якобы непристойности, может оказаться лишь
очередным танцем заводных игрушек.
Впрочем, подумал он с усмешкой, может быть, его создатель
как раз сам настрадался от бездушия бальных танцев, потому создал нечто ближе к
гопаку или народной мазурке?
Заиграли полонез, новый танец, что недавно вошел в моду
после завоевания русскими войсками Польши. Вместе с награбленным оттуда вывезли
и музыкантов, художников, артистов. Если не в Санкт-Петербург для украшения
столицы, то в Сибирь, чтобы смирить польский гонор.
Александр поклонился Кате, так ее хотелось называть, ее
нежные пальцы коснулись его руки, они вошли в круг. Танцующих было двенадцать
пар, все двигались по кругу в строго размеренном ритме, останавливались,
раскланивались, менялись местами, раскланивались, все медленно и чинно, но он
вдруг ощутил, что зал исчез и все исчезло, а они танцуют только вдвоем.
А вместо стен с канделябрами и запаха восковых свечей – берег реки и
аромат цветов, свежесть близкой реки.
По ее глазам он внезапно понял, что она тоже с ним в их
волшебном мире для двоих. Стены зала растворились и для нее, исчезли как дым
все танцующие, родители и с завистливой враждебностью наблюдающая офицерская
знать.
Глава 6
На следующий день он нанес визит в дом князя Вяземского.
Чувствовал себя не в своей тарелке. Впервые его страстное желание совпало с
желаниями других: полковника, тетушки и наставника Кэт и, как он втайне
надеялся, с желанием самой Кэт.
Дворецкий, с достоинством кланяясь, проводил через анфиладу
залов в кабинет самого князя. Александр чувствовал, как побежали мурашки по
коже. Кабинет был достаточно просторен, чтобы в нем проводились учения с ротой
новобранцев. В левом углу внимание привлекал камин на аглицкий манер, там
белеют торцами березовые чурки в обертках бересты, стены заняты книжными
шкафами. Фолианты в телячьей коже, монограммы вытиснены золотом. Огромный стол
завален бумагами. Даже в одном из трех кресел лежит свернутая в рулон карта.
Массивная чернильница из дорогого малахита, пучок гусиных перьев в хрустальном
стаканчике, настольный календарь… Похоже, князь и на юге продолжает заниматься
работой, а не только охотится на лис, как утверждают знатоки.
Он еще рассматривал книжный шкаф с книгами, когда дверь
распахнулась, вошел грузный мужчина в дорогом камзоле. Вид у него был
представительный, в движениях чувствовалась уверенность высокорожденного,
привыкшего с детства отдавать распоряжения, но лицо было мягким, а сейчас и
вовсе лучилось довольством и счастьем.
Он еще от дверей раскинул руки:
– Позволь мне обнять тебя, отважный юноша!.. Я богат,
но главное мое сокровище – Кэт. Это поздний ребенок, я в нее вложил всю
душу. Господь видит, как я просыпаюсь в страхе ее потерять, но позавчера я был
как никогда к этому близок.
Он обнял Александра, расцеловал в обе щеки, усадил в кресло.
Придержал рукой, тот порывался вскочить, сам обогнул стол и с удовольствием
опустился на мягкое сиденье.
– Полковник много рассказывал о тебе, Саша. Позволь тебя так
называть? Он очень высокого мнения о тебе.
Александр пробормотал в смущении:
– Я здесь всего два месяца. Чем я мог заслужить столь
лестную оценку?
Князь покровительственно засмеялся:
– Саша, мы с полковником уже в том возрасте, когда жизненный
опыт позволяет судить о многом. Мы видывали много, потому нам не требуются
годы, чтобы сразу понять человека. Ты из тех, кто шагает далеко. Есть люди,
которые живут как трава. Есть – как звери. Но на каждое поколение
рождаются люди, их мало, которым их мир сразу начинает казаться тесен. Они,
каждый по-своему, начинают его расширять, улучшать, перестраивать. Это и
мудрецы вроде Моисея, Аристотеля, нашего гения Ломоносова, и завоеватели вроде
Аттилы, Чингисхана, Александра Македонского, и хитроумные механики вроде
Архимеда или Кулибина… При всей разности эти люди из одного теста. Им тесно в
этом мире! Я не знаю, кем будешь ты… Может быть, твои крылья сгорят в
самом начале и никто не увидит твоего взлета, но ты – из этой породы.
Александр слушал его раскрыв рот. Князь говорит то, что он
сам постоянно чувствовал в сердце, но не мог выразить словами. Люди вокруг
слишком ленивы, слишком медлительны, слишком мало хотят от жизни. Но они такие
все… как он думал раньше.
– Не знаю, – ответил он искренне. – Ведь я служить
только начал. Я все время учился… и сейчас все время учусь.
Князь кивнул. Глаза на пухлом, слегка одутловатом лице были
живые, внимательные.
– Учишься. А нынешние дворяне в подражание Митрофанушке
стонут: не хочу учиться – хочу жениться.
Его острый взгляд остановился на его лице. Александр ощутил,
что краснеет. Князь несколько мгновений изучал его, с легким смешком откинулся
на спинку кресла:
– Саша, мы твои должники. Дело не в драгоценностях, что
унесли бы разбойники, я в состоянии тут же купить новые, но Кэт даже не успела
испугаться, вот за что я тебе благодарен! Когда ты появился, молодой и веселый,
сабля в руке, а в глазах удаль… не спорь, так тебя описала не только она, но и
моя сестра, то они все трое были абсолютно уверены, вот что удивительно, что с
твоим появлением все пойдет хорошо…
– Ну уж…
– Я сам их не понимаю, но они в один голос твердят, что
сразу поверили в тебя. Один супротив пяти! Но Кэт была уверена, что тыих
разгонишь, а ее спасешь. Так и случилось, но более того…
Александр ежился под пристальным взглядом. Князь неожиданно
усмехнулся:
– Тебе будет доставаться за рискованные решения. А также
за те, которые ты принимаешь за других. Признаться, я без охоты принял того
разбойника. Лишь по настоянию дочери, которую люблю настолько, что отказать ни
в чем не могу. Но ты оказался прав: он обожает коней, готов и спать в конюшне,
а на работе конюха просто счастлив. Конечно, я запретил домашним упоминать, как
он нам достался. Таким образом, мы обрели в его лице преданнейшего человека.
Странные бывают повороты судьбы, верно?
