– Мы выполняли отвлекающий маневр, – объяснил он солдату. –
Главный удар наносят севернее.
– Ту атаку тоже отбили, – как будто равнодушно заметил
Савельич. – Еще раньше, чем мы взяли эту башенку.
Засядько прислушался. Орудия продолжали греметь с обеих
сторон, но беспорядочная торопливая пальба превратилась в организованную. Так
стреляют, когда цели можно выбирать без особой спешки.
– Атаки наших будут идти одна за другой, – сказал
Засядько, успокаивая солдат. Сам же с тревогой думал о том, что в интервалах
между атаками ничто не помешает французам выбить их из башенки в два счета.
Солдаты это тоже понимают.
– Вот откуда придется идти к солдатскому богу, – сказал
Савельич неторопливо. – Что ж, служил честно и жил честно. И все
здесь могут выложить свои души без страха…
Засядько лихорадочно раздумывал. Держать осаду здесь?
И четверти часа не продержаться. Сделать вылазку? Но куда?
– Савельич! – окликнул он старого гренадера. – Не
помнишь, ворота крепости где-то под нами?
– Вроде бы… – ответил ветеран, с досадой потеребив
косичку. – Надо лишь спуститься по этим чертовым ступенькам…
– Вот-вот, – подхватил Засядько. – Другого пути у
нас нет. Ты останешься здесь. Бери половину молодцов по своему выбору, будешь
поддерживать огнем.
– А вы, ваше благородие?
– А я с остальными попытаюсь прорваться к воротам.
Изнутри! Если сверху ударят нам в спину – задержи.
Он оглядел свою группу. Двадцать два человека… Савельич уже
расставил людей у бойниц, солдаты открыли заградительный огонь. «Вот и не
говори о преимуществе стрельбы, – подумал Засядько. Он видел, как падают
французские кирасиры, что пытались перебежать площадку. – А в
штыковом бою мы полегли бы сразу…»
– Пора!
Они выскочили из башенки, пересекли площадку и побежали не
вдоль стены, как ожидали от них, а вниз по широким каменным ступенькам. По
дороге сшибли оторопевшего от неожиданности француза с зарядным ящиком на плече
и, будто лавина, понеслись дальше.
Засядько гигантскими прыжками мчался впереди. Каменная
лестница, лепившаяся к крепостной стене, и в самом деле вела к воротам, но… там
оказался целый отряд кирасир!
Остановиться было уже невозможно. Засядько
прыгнул прямо на головы защитникам, следом с громовым «ура» ринулись его
солдаты. Он сразу же бросился сбивать с ворот громадные запоры. Ему
торопливо помогали два здоровенных молодых парня, уроженцы Белой Руси. Сзади за
спиной кипела жестокая схватка. Русские дрались отчаянно, однако французов было
в несколько раз больше. Солдаты падали на каменные плиты, чтобы уже никогда не
подняться…
Засядько яростно сбивал запоры. Помогавший ему солдат охнул
и сполз на землю, цепляясь ногтями за металлическую обшивку ворот. Второй
шагнул в сторону и тоже упал. На спине у него расплылось кровавое пятно.
– Убрать стрелков! – крикнул Засядько не оборачиваясь.
Еще две пули прожужжали возле его головы. Крики и лязганье
сабель приблизились вплотную. Значит, гибли последние из его солдат…
Отчаянным усилием он сбил последний засов и навалился на
ворота. Тяжелые створки медленно, словно нехотя, распахнулись. В воротах
завязался последний кровавый бой. Французы старались выбить русских за ворота и
закрыть створки, а русские отчаянно цеплялись за каждую пядь земли. Все знали,
что, если отступят, – все жертвы будут напрасными.
Внезапно сверху раздался торжествующий крик. Засядько увидел
бегущих по лестнице французов. «Савельича, значит, уже нет…» – подумал с
горечью.
К воротам со всех сторон сбегались французские солдаты.
Засядько оказался в толпе неприятеля. Он с трудом отражал удары, рядом уже не
осталось ни одного русского. Его медленно оттесняли за ворота. Несколько
французов ухватились за створки, пытаясь свести их и снова запереть ворота
крепости. «Я сделал все, что в человеческих силах», – успел подумать
Засядько.
Вдруг его буквально оглушило неистовое гиканье, что-то
потное и тяжелое отбросило в сторону. В крепость ворвалась казачья
конница! Плотной лавиной казачий полк вливался в распахнутые настежь ворота,
растекался по улочкам.
Засядько в изнеможении опустился на землю. Сабля
выскользнула из ослабевших пальцев и вонзилась в почерневшую от пороховой
копоти землю.
Вслед за казаками промаршировали солдаты с ружьями наперевес
и офицерами во главе. Вроде бы даже под музыку. И откуда только взялся
оркестр в этом аду?
Мантуя пала.
Было захвачено 260 орудий, 400 пудов пороха, 30 тысяч
пушечных ядер и много продовольственных складов, однако уже опустошенных
местными жителями. Трофеи были велики, но Суворов предпочел бы вместо них
еще пару складов с продовольствием. В соответствии со своим планом он
собирался пройти к морскому побережью, а оттуда ударить всеми силами по столице
революционной Франции. Оружия хватало, но с продовольствием было неважно.
Австрийский военный совет не позаботился о своевременном снабжении союзных
войск.
В расположении русских войск было тихо. Солдаты чистили
обмундирование, драили кивера, вспоминали недавнее сражение. Горячо и с
восхищением говорили о том, как фельдмаршал Суворов прямо на развалинах
крепости срывал с Засядько знаки различия поручика, чтобы тут же произвести его
в капитаны. Все понимали, что геройским подвигом молодой офицер облегчил взятие
неприступной крепости и тем самым сохранил жизнь очень многим.
На другой день после падения крепости прогремели боевые
трубы.
Тревога!
Солдаты вскакивали, торопливо строились в каре. Издали было
видно, как от штаб-квартиры фельдмаршала во все стороны на лошадях помчались
адъютанты.
Засядько неспешно обходил своих людей. Он догадывался о
причине: французская армия перешла в наступление. Командовал ею молодой генерал
Жувер. Вообще, как заметил Засядько, у французов большинство командиров были
молодыми и талантливыми полководцами. Они успешно били пруссаков и австрийцев,
опираясь на революционный энтузиазм и коренную реорганизацию армии. Новые
порядки позволили занимать командные посты действительно одаренным людям.
Титулованные ничтожества не имели перед выходцами из народа никаких
преимуществ. К тому же аристократы и без того почти все были уничтожены
штормом революции или спаслись бегством в Англию, Россию и другие страны с
монархическими режимами.
Утром Засядько со своим батальоном выступил в поход. Шли на
фланге 6-го гренадерского полка. По всей видимости, им предстояло выполнить
важную задачу: Засядько несколько раз видел Суворова, гарцевавшего на своей
любимой казачьей лошади вдоль сдвоенной колонны. Узнав Александра, фельдмаршал
крикнул:
– Что нос повесил, капитан? Посмотри, какие у тебя
чудо-богатыри!
Засядько козырнул, вспомнил Савельича и других, первыми
взобравшихся на стену Мантуи, и ответил тихо:
