Засядько занимался обустройством своей команды, занимался
ракетами, и постепенно горечь от встречи с Грессерами начала выветриваться из
сердца.
А в редкие перерывы в работе хоть не выходи на верхнюю
палубу: не мог насмотреться на изумительнейшую чистоту этих южных морей. Даже в
его Черном море в лучшую солнечную погоду он мог увидеть дно на глубине в
пять-семь саженей, но здесь корабли проплывали словно бы по волнам плотного
прозрачного воздуха. Он мог рассмотреть камешки и ползающих крабов на глубине в
пятьдесят саженей, если не больше!
Куприянов на палубе проводил времени куда больше. Он был
выходцем из глубин Сибири, моря не видывал вовсе. Он же первый узрел зоркими
глазами охотника нечто в далекой глубине:
– Саша! Саша, смотри скорее!
Далеко внизу под днищем корабля проплывал, как показалось
сперва, подводный город. Лишь присмотревшись, различил множество кораблей, иные
уже разваливались, другие наполовину занесло песком, но множество выглядело
неповрежденными. Разве что на светлом дереве были заметны темные пятна пожаров.
У многих сохранились клочья парусов, на палубах Засядько рассмотрел
белеющие кости, человеческие черепа.
Они проплыли над двумя огромными фрегатами, где взрывами
были сорваны палубы, но пушки стояли ровными рядами, возле некоторых даже
лежали банники, ядра раскатились, забились в щели, проломы. Чуть дальше корабли
лежали в беспорядке: кто на боку, кто как ушел кормой, так и торчал из песка,
медленно разрушаясь от своей тяжести. Подряд три корабля, словно сговорившись,
затонули кверху дном, днища выглядели девственно чистыми, лишь один успел чуть
обрасти ракушками, он же угрожал поверхности обломанным килем.
– Сколько их, – прошептал Куприянов.
– Целый флот, – согласился Засядько невесело. –
Здесь бои идут часто. Место больно лакомое! Здесь еще корабли князя Игоря
Старого сгинули от греческогоогня.
– Турки сожгли?
– Сам ты турок. Скажи еще: османы.
– А что такое? – обиделся Куприянов. –
Я не больно успевал в гиштории, зато дважды выигрывал скачки! У меня
отличие по конной выучке!
– Коню дали, – буркнул Засядько, – а ты его медаль
носишь?
– Ладно, я что-то слышал про князя Игоря… Это его привязали
за ноги к верхушкам деревьев и – фьють! – отпустили?
– Его. Но сперва он ухитрился погубить русский флот.
– Здесь?
– На этом месте, – подтвердил Засядько. – Только
наши ладьи вряд ли найдешь. Песком занесло… Да и не больно много добычи тогда
нагребли.
– Откуда ты все это знаешь?
– А у меня не конь заканчивал корпус.
Да и стоит ли рассказывать, что греческий огонь в сосуде
хранится у него в каюте? И он изучает, ставит опыты, пытается усилить
движущую силу, что когда-то с силой плюнула горящей струей из труб в сторону
русских ладей?
Он проводил взглядом исчезающее кладбище кораблей.
Постепенно их становилось все меньше, встречались реже. Похоже, те в жарком бою
неосторожно сбились в кучу, а потом огонь перекидывался с борта на борт, с
мачты на мачту.
Эскадра двигалась в архипелаге, очищая острова от гарнизонов
противника. Александр потерял счет освобожденным островам, или, что вернее было
бы сказать, захваченным. Мечта Петра Великого и его знаменитое завещание,
которое он позаимствовал еще у князя Владимира, начала воплощаться в жизнь.
Русские корабли, укрепившись на Черном море, построив там под руководством
Суворова военные порты Одессу и Севастополь, победно прошли через Дарданеллы и
хозяйничали в Средиземном море. Укрепившись там, оставив теперь уже свои,
русские гарнизоны, эскадра готовилась к прыжку в новое море и к новым
территориям.
Впереди – Адриатика!
Глава 19
Уже и в Адриатике бои шли за боями, русский флот захватывал
острова, водружал флаги Российской империи. Сколько их он, Александр Засядько,
водрузил за два года непрерывных боев на островах? И самим островам счет
потерял…
Однажды к нему ворвался Куприянов, радостно закричал с
порога:
– Война с Турцией! Только что пришло сообщение! Теперь можно
и Али-пашу взять за жабры, и его разбойничье войско разогнать.
– Чему радуешься? – спросил Александр скептически.
– Как чему? Разгромим проклятых османов, освободим от их ига
балканских славян, братьев по христианской вере. Не всех же Али-паша вырезал?
Разве это не великая цель – освобождать православных?
– Великая, – согласился Засядько. – Военные
действия уже начались, как я полагаю?
– Ты угадал! – ответил возбужденный Куприянов. –
Генерал Михельсон, командующий русской армией на Днестре, по приказу из
Петербурга перешел реку, занял Яссы и Бухарест. Правда, нашего посла, князя
Италийского, турки едва не посадили в тюрьму, так как он не смог объяснить
поведение своего правительства. Ведь военные действия начались без объявления
войны! Нечестно, конечно. Правда, политиков больше интересует эффективность…
Куприянов захохотал, крутнулся на каблуках. Из него ключом
била энергия, он готов был сейчас же ринуться в бой с мусульманской Турцией,
вчерашним союзником. Александр пожал плечами и придвинул карту. От их мнений и
желаний ничего не зависит, но хорошо бы хоть как-то разобраться и понять, что
их ждет.
Вскоре подоспело еще одно сообщение. Для совместных действий
с русским флотом прибыла английская эскадра под руководством Дакуорта в составе
восьми линейных кораблей, двух фрегатов, двух корветов и двух галионов. Адмирал
сразу же приступил к штурму Дарданелл. Французы взяли на себя руководство
турецкими канонирами. Англичане заставили турецкие батареи умолкнуть, а у
Нагары уничтожили пять из шести турецких судов.
– Нам предстоит идти на остров Тенадос, – заявил
Засядько.
– Откуда ты знаешь? – изумился Куприянов.
– Видно.
– Господи, да ты в стратеги метишь!
– Просто интересно понимать скрытые пружины. Выступим не
позже чем через два дня.
Выступили на следующий день. Эскадра Сенявина в составе
восьми линейных кораблей, одного фрегата, шлюпа и двух тысяч десанта двинулась
к Дарданеллам на соединение с Дакуортом.
Тем временем французские советники султана Селима III
сумели наладить оборону Константинополя. Пока жители города таскали камни,
землю и прутья, французский консул Себастиани вступил в переговоры с
англичанами. Те попались на удочку. В первый же день переговоров турки
выставили на батареи 300 пушек, через два дня их было уже 1200. В то же
время, когда Константинополь и берега Босфора укреплялись орудиями, англичане
узнали, что подобная работа ведется и на линии их отступления – на берегах
Дарданелл. Дакуорт понял, что погибнет, если будет медлить, и вернулся через
Дарданеллы, потеряв два корвета, 197 человек убитыми и 412 ранеными.
