После ряда неудачных попыток открыл обе. Покрутил головой,
даже дыхание перехватило. В одной – горка золотых монет, есть даже
старинные, в другой – куча бумаг, документов, расписок, а на самом дне
Засядько обнаружил удивительной красоты медальон на золотой цепочке.
Чувствовалось, что работал большой мастер-художник, работал долго и тщательно,
с любовью. Может быть, даже не на заказ, а для себя, настолько все оформление
выглядит необычно и ярко. Даже не в рубинах и бриллиантах дело, хотя медальон
ими усыпан, а в той удивительной симметрии и расположении, где чувствовалось,
что создатель в него вкладывал свое сердце.
Он услышал далекий тревожный крик. Насторожился, но, когда
крик повторился, узнал голос Афонина. С пистолетом в одной и шпагой в
другой руке он выбежал наверх.
Сразу заметил, что берег отодвинулся, а снизу из-под борта
раздался встревоженный крик:
– Ваше благородие! Лександр Митрич!..
– Что стряслось? – спросил он, наклонившись над бортом.
Солдаты обрадовались так, будто он вынырнул из царства
мертвых и спас их тоже. Афонин заверещал:
– Ветер усиливается! Корабль уносит в море. Надо уходить, а
то с такими гребцами нам только к русалкам подаваться!
Засядько занес было ногу над бортом, потом спохватился.
Корабль уносит, а в море либо потонет, либо… да нет, все-таки утонет под
ударами ветра, вряд ли благополучно пересечет огромное море до противоположного
берега.
– Погодите!
Он исчез, бегом вернулся в каюту. Кто бы здесь ни
путешествовал в роскоши, больше ему не увидеть свой корабль. Разве что на дне
морском… А морской царь и без этого судна не последний бедняк.
Торопливо выбрал монеты, схватил медальон и поспешно
вернулся. Солдаты вздохнули с облегчением, когда он спрыгнул в лодку. Афонин
закричал срывающимся голосом:
– Гребите! Гребите скорее! Теперь уже ради наших шкур!
Весла вспенили воду с такой мощью, что Засядько лишь
покрутил головой. Солдаты спешат еще и как можно быстрее отойти от
зачарованного корабля, который плавает сам по себе, без команды. А может,
команда и есть, но вся из призраков?
Пока добирались до берега, Засядько вкратце рассказал, какой
корабль внутри, какие богатства, что на столе и под столом, в гардеробах и
сундуках. Солдаты ахали, едва не роняли весла. У всех были белые как мел
лица, вытаращенные глаза и раскрытые рты. То-то будет рассказов, подумал
Засядько, когда эти простые люди вернутся в свои дремучие села, лесные
деревеньки!
Пока доплыли, набили кровавые мозоли. Еще попали в полосу
отлива, неумело боролись с волнами, пока выбрались на мелководье. Уже и солдаты
выбежали навстречу, помогли тащить лодку, стоя по уши в воде, скрываясь с головами
под набегающими волнами.
Они же и вытащили лодку на берег, а гребцы попадали на
песок, едва отошли на пару шагов. Засядько пошел к подводе, что держалась в
сторонке. Грессер явно оберегал жену и дочь от вида купающихся мужиков.
Возница, увидев идущего к ним русского офицера, дернул за
вожжи, и лошади нехотя сделали несколько шагов навстречу. Засядько чувствовал,
как из глубин души поднимаются злость и горечь. Дернуло же его полезть в тот
белокаменный дворец! Теперь взвалил на плечи самую странную ношу, какую только
мог себе представить. Расскажи Балабухе или Быховскому – не поверят.
Из повозки вылез Грессер, помог выбраться Кэт. Она прижимала
к груди завернутую в шаль Олю. От моря несло прохладой. Пронзительно
вскрикивали чайки.
Грессер подошел к Александру. Голос барона был хриплым от
усилий:
– Мы… мы вынуждены просить о помощи. Замок Трипопулоса,
друга князя Волконского, разграблен до основания… Турки вывезли все деньги,
драгоценности, утварь… Он разорен и не может нам помочь даже выбраться с этого
острова…
Оля нетерпеливо ерзала в руках матери, наконец требовательно
протянула руки:
– Хочу к нему!
Кэт шикнула на дочь, повернула ее так, чтобы та не видела
Александра, но Оля вывернулась, улыбнулась красивому офицеру:
– Хочу к тебе.
Кэт шикнула громче, шлепнула по оттопыренной попке. Сказала
раздраженно:
– Зигмунд, да скажи прямо! Мы умоляем, чтобы нас взяли на
борт. Нам без денег не выбраться отсюда. А у нас ни копейки…
Грессер нервно сглотнул, опустил глаза. Засядько видел,
каких усилий ему стоит держать свою гордость в узде. В своем имении он был
царь и бог, соседи уважали и побаивались, в городе знали и симпатизировали.
В любом уголке Херсонщины он мог бы остаться без денег, но к нему отовсюду
бы поспешили с раскрытыми кошельками. Но то степи Херсонщины, обычная земля,
хотя с теми же родниками с хрустально чистой водой, зелеными рощами, реками,
синим безоблачным небом…
– Я не думаю, – сказал он серьезно, – что вам
удалось бы сесть на военный корабль российского флага, будь вы не дочерью
князя… а вы – не бароном, а даже родней здравствующему императору. Правила
строги, но благодаря им мы как раз и бьем турок, у которых… с дисциплиной
слабовато. Но здесь постоянно шныряют их фелюги. Любая за небольшую плату
отвезет в порт, где стоят большие торговые корабли. Оттуда и отплывете в
Россию.
– Прямо в Россию? – спросила Кэт с надеждой.
– Лучше прямо. Думаете, туда ходит мало кораблей? Да теперь
уже Россия становится владычицей морей и океанов!
Глаза Кэт вспыхнули надеждой, но тут же погасли. Ее некогда
звонкий голос стал тусклым, как засиженное мухами стекло:
– Туда нам не добраться. Они взяли все…
Он только сейчас заметил распухшие мочки ушей, где темнели
коричневые комочки крови. Серьги у нее выдрали силой, разрывая плоть!
Сердце забухало чаще, пальцы стиснулись в кулаки так, что
костяшки побелели, а кожа заскрипела. С неимоверным усилием заставил взять
себя в руки.
– Они не взяли жизнь, – возразил он. – Остальное
восстановимо.
– Как? – спросила она с горечью. – У нас нет
денег даже на молоко для Оленьки!
Александр отцепил от пояса и швырнул в телегу мешочек с
золотыми монетами:
– А если вот так?
Возница ухватил, торопливо развязал веревочку. На колени
хлынул поток золотых монет. Супруги Грессер ошеломленно смотрели на золотую
струю, что с ласкающим сердце звоном образовала на коленях возницы горку, а
оттуда стекала на дно повозки. В ней была новая одежда, карета, хорошие
кони, слуги, оплата всех дорожных расходов до ближайшего порта, отдельная каюта
на корабле, даже небольшой запас на непредвиденные расходы!
Малышка наконец дотянулась до Александра, обняла его за шею,
поцеловала и сказала очень серьезно:
– Я тебя люблю!
– Я тебя тоже, – ответил Александр.
