– Наши государи установили разумный порядок, и я не вижу в
нем изъянов.
Кениг досадливо крякнул. Затем сказал с кривой усмешкой:
– Правильно, Засядько. Молодец! Как говорят в России: не
говори, что думаешь, а думай, что говоришь. Иначе не сносить головы. Мне в этом
отношении легче: я – иностранец. Впрочем, вольнодумство иностранцев тоже
должно иметь границы. Вольтерьянство в России постепенно выходит из моды…
А все-таки как ты относишься к франкмасонам?
Вопрос был настолько неожиданный, что Засядько только
удивленно посмотрел в лицо подполковника. Наконец, видя, что тот ждет ответа,
пожал плечами:
– Фармазоны? Говорят в училище оних разное… Я просто не
знаю, кто они и чего хотят на самом деле. Так же, как иезуиты или другие…
И почему замыкаются в тайные общества.
– Ну, это объяснить просто, – ответил Кениг с
усмешкой. – Человек силен другим человеком! А когда он не один, то
сила каждого утраивается. Господь создал человека стадным животным! Да и есть в
таких обществах нечто от мальчишества, ибо всякому сладостен покров тайны.
Взрослые люди тоже любят играть. Но, собравшись в эти общества, связанные
единой клятвой, они все же, не щадя сил, стараются улучшить мир… А то, что
делают тайно, служит двум целям. Во-первых, они тем самым не получают никакой
выгоды, их даже не похвалят, а это важно для чистоты помыслов, а во-вторых, вся
темная чернь, а это как простолюдины, так и вельможи, хочет сидеть в своем
болоте и не желает идти ни к какому светлому будущему!
Засядько после паузы сказал осторожно:
– Но я слышал… масоны тайно помогают друг другу…
– Только в интересах дела, – заметил Кениг.
– Но помогать лишь членам братства, а с их помощью обходить
в карьере более достойных – не является ли сие безнравственным?
Кениг поморщился:
– Что значит «более достойных»? Ежели человек честен, это
еще не значит, что он хорош и его надо тащить наверх. У меня кухарка
честна и добродетельна, но дай ей управлять государством – Россия кровью
захлебнется! А масоны помогают только умным и деятельным, чьи помысли
направлены на построение мира добра и справедливости! И таких людей они
привлекают отовсюду.
Засядько прямо встретил испытующий взгляд Кенига:
– Спасибо за предложение. Но я не боюсь глуши. Если на то
пошло, то я сам родом из глуши.
Кениг соскочил с подоконника:
– Ладно, оставим это… Давай попрощаемся, рыцарь! Или лыцарь?
– Лыцарь, – подтвердил Засядько с усмешкой.
Кениг по-отечески обнял Александра, сказал с чувством:
– Если не сгорят твои крылья, сделаешь много славных дел.
Счастливого тебе полета, молодой орел!
Вечером Александр в полном одиночестве собирал вещи в
небольшой узелок. Оmnia mеа mecum роrto, то есть все свое ношу с собой, как
учит латинская пословица. Пусть другие обзаводятся сундуками и баулами.
Философу и воину лишние вещи ни к чему. И так мир идет по неверному пути:
человек обзаводится все новыми и новыми вещами, хотя конечной целью цивилизации
является развитие самого человека, накопление духовных, а не вещественных благ…
Не успел собрать вещи, как в дверь постучали. Это был
дежурный по этажу.
– Засядько, – сказал он бесстрастно, – спуститесь
вниз. К вам пришли гости.
– Ко мне? – удивился Александр.
– К вам.
– Но у меня здесь нет знакомых…
– Поторапливайтесь!
Засядько поправил пояс и заспешил вниз. В зале, в
креслах для почетных гостей, сидели две женщины. Прежде чем он узнал их, одна
из них поднялась, протянула руки:
– Вот он! Вот этот мужественный юноша!
Александр от неожиданности растерялся. Вторая дама уже
расцвела улыбкой и тоже поднялась ему навстречу.
– Вы герой! – сказала первая дама. –
Я попрошу директора корпуса, чтобы вас отметили за мужественный поступок.
Мой муж, узнав о случившемся, велел пригласить вас сегодня вечером на чай.
– Покорнейше благодарю, – ответил Засядько
глухо. – Однако я вряд ли смогу. Нам не дозволяется без соизволения.
– Какое соизволение? – удивилась первая дама. – Да
ваш директор всегда в таких делах идет навстречу!
– Не знаю, – ответил он угрюмо и растерянно.
Он злился и презирал себя за малодушие, не позволявшее
ответить пожестче, чтобы дамы обиделись и ушли.
– Дежурный офицер обещал нам, что освободит вас от
дел, – сказала первая дама.
Вторая, судя по всему, менее разговорчивая, молча взяла
Александра за локоть и легонько подтолкнула к выходу.
– Кстати, меня зовут Мария Степановна, – тараторила
первая, – а это моя кузина Елизавета Павловна…
– Александр Засядько, – представился юноша, увлекаемый
к двери.
– О, какое красивое имя! Оно очень подходит вам. Александр –
значит мужественный защитник людей. Помню из учебника истории, что в войске
Александра Македонского был воин по имени Александр, который боялся сражений.
Македонский подозвал его и сказал: «Или перестань бояться, или смени имя».
А вам не придется менять героическое имя. Да вы, судя по фамилии,
украинец?
– Да. Из села Лютенка Гадячского уезда.
– Так мы же почти земляки! Елизавета из Полтавы, это вблизи
вашего уезда, а я живу под Харьковом…
У подъезда их ждала закрытая карета. Засядько взглянул
на позолоченные ручки дверок и стенки, покрытые филигранью, и сделал последнюю
попытку избежать визита, но Мария Степановна решительно подтолкнула его внутрь
и взобралась следом.
Сиденья были покрыты персидскими коврами, тускло блестела
слоновая кость поручней. Засядько сел, покорившись судьбе. За годы учебы в
корпусе еще ни разу не бывал дома у богатых товарищей-горожан. Не то что не
приглашали, пытались затащить чуть ли не силой, но избегал. Не хотелось
выказывать свою бедность, явно же будут похваляться роскошью, показывать
портреты знатных предков. Не объяснишь же, что он сам – знатный предок?
Карета качнулась: на запятки вскочили лакеи. Одетый кричаще
пышно, ну просто заморская птаха попугай, кучер прикрикнул на лошадей. Сиденье
под ним мягко качнулось. Засядько покосился в раскрытое окно. Карета мчалась с
большой скоростью, происшествие вроде бы не отбило охоту ездить быстро.
Елизавета Павловна смотрела на юного героя с любопытством и материнским
участием, а Мария Степановна продолжала без умолку тараторить:
– …И сейчас бы мы жили под Харьковом, если бы не
замужество. А вот Ксанка раньше ни разу не бывала в Малороссии. Это первый
раз ее взяли с собой. А где вам больше нравится: в Малороссии или в
Петербурге?
К счастью, карета пошла медленнее, остановилась. Лакеи
распахнули дверцы, и это позволило Александру увильнуть от ответа.
