Перед ними возвышалось огромное, богато отделанное лепными
украшениями здание, почти дворец. От него ощутимо веяло богатством, знатностью,
которые владельцы стремились продемонстрировать всякому и каждому. В нишах
стояли статуи, помесь греческого со славянским, карнизы поддерживали кариатиды
с торсами геркулесов, даже исполинские вазы с цветами были изукрашены сценами
из Троянской войны.
Засядько стал подниматься по широкой мраморной лестнице
вслед за Марией Степановной. Вторая дама немного задержалась, мягким голосом,
словно стесняясь, отдавала распоряжения кучеру и лакеям.
В гостиной пахло восточными благовониями, недавно
вошедшими в моду, но Засядько уловил в них привычные запахи местных степных
трав. Обитая зеленым штофом мебель блистала как золото, изящно выполненные
ручки были из серебра, а паркет был натерт воском до такой степени, что
Засядько остановился на пороге в нерешительности.
Натирать паркеты воском вошло в моду недавно. В кадетском
корпусе, смеясь, рассказывали, как фельдмаршал Суворов, войдя к императрице,
поскользнулся как на льду и, размахивая руками, хватался за придворных, дабы не
упасть, срывал с вельмож парики, у женщин хватался за декольте и с треском
расширял эти модные вырезы до трусиков, кого доводя до обморока, а кого из
женщин и втайне радуя, давая возможность явить свои прелести всем мужчинам
сразу…
– Прошу вас, – сказал почтительно дворецкий.
Засядько, стряхнув оцепенение, двинулся по скользкому как
лед паркету.
Они миновали один зал, затем второй. Засядько уже думал, что
его поведут по всему великолепию, даже спустятся в подвалы и взберутся на
чердак, дабы похвастаться, но в третьем навстречу им выбежала та самая
миловидная девушка, которая была в коляске. Увидев Александра, она немного
смутилась, но быстро справилась с собой и храбро шагнула вперед.
– Ксанка, – заговорила Мария Степановна
патетически, – вот он, наш спаситель!
Засядько с досадой почувствовал, что краснеет. Девушка
смотрела на него восторженными глазами. От нее шел аромат чистоты и свежести,
глаза были ясные, блестящие, как у дорогой куклы.
– Папа велел накрыть стол в красной столовой, – сказала
она тихо. – Пойдемте, я провожу вас…
Голос ее удивительно гармонировал со всем ее обликом. Он был
такой же чистый, ласковый и теплый. В нем слышались нежность, участие и
понимание.
Александр, ступая словно деревянный, пошел в указанном
направлении. Рядом что-то увлеченно рассказывала Мария Степановна, поддакивала
подоспевшая Елизавета Павловна. Похоже, обе рассказывали о том, о чем всегда
говорят никчемные люди, у которых своего ничего нет: о великих предках, о
старинном дворянском роде, даже княжеском, голубой крови.
В огромной красной столовой Александра усадили в
кресло. Появился лакей, похожий на генерала, быстро и ловко застелил скатертью
стол. Еще два лакея, младших по рангу, принесли целую гору пирожных, расставили
чашки, положили серебряные ложечки.
«Быховского бы сюда, – подумал Засядько. – Того
хлебом не корми, дай только повращаться в светском обществе. Правда, этот сынок
кошевого поиздевался бы над ними всласть. И все с улыбочками,
комплиментами».
Мария Степановна сказала значительно:
– Сейчас придет Юрий Николаевич. Он в кабинете. У этих
военных всегда дела…
Через несколько минут бесшумно распахнулась дверь, мелькнула
ливрея лакея. В столовую вошел грузный мужчина с красным лицом. Засядько
быстро взглянул на трехцветный шарф с золотыми кистями, нагрудный знак и шпагу
с вызолоченным эфесом. «Ого, полковник!»
Александр вскочил, вытянулся. Полковник благосклонно кивнул,
позволяя сесть, и сам опустился в приготовленное кресло напротив. Женщины
смотрели на него выжидательно.
– Слышал о вас, юноша, – сказал полковник густым
хрипловатым голосом. – Вы сильный и храбрый человек. К тому же,
насколько я понял из данной вам характеристики, и в науках преуспеваете?
«Откуда он знает, – подумал Засядько с некоторой
тревогой. – Ну, пригласили в гости, напоили чаем, угостили пряником, ну и
хватит… А в мои характеристики пошто лезть?»
– Стараюсь в меру сил, – ответил он, снова порываясь
вскочить. Полковник милостивым жестом разрешил ему не вставать.
– Услышав о вашем подвиге, – сказал он, – я тут же
сделал в училище запрос. Одни похвалы! Однако… вас посылают в глушь… Дороги в
крупные гарнизоны, а тем более в столицу для вас оказались закрытыми.
– Меня посылают туда, где я буду наиболее полезен
Отечеству, – ответил Засядько. Он держался настороже. – А я
постараюсь служить достойно, куда бы меня ни послали.
– Гм… ладно, оставим это. Вам дана отличная рекомендация, и
если умело ею воспользоваться…
Краем глаза Засядько видел, как просияли обе женщины, а
Ксанка радостно заулыбалась. На всякий случай он притворился непонимающим.
– …Если умело ею воспользоваться, – повторил полковник
с расстановкой, – то можно сделать неплохую карьеру. Назначение в
Херсонскую губернию можно отменить. В моих силах добиться вашего перевода
в дополнительный класс. Останетесь еще на годик, осмотритесь, найдете занятие
по душе…
«…И буду выпущен в следующем чине, – продолжил его
мысль Засядько. – Буду поручиком. Неплохо! Здесь начинает разыгрываться
какой-то слащавый спектакль. Благородный юноша из бедной семьи спасает молодую
красивую девушку из богатого и знатного рода, ее родители помогают его карьере…»
Он украдкой взглянул на Ксанку. Она не спускала с него глаз.
Дамы тоже смотрели ласково. Полковник с довольным видом откинулся на спинку
кресла. Глаза его смеялись, он не сомневался в ответе. Как, похоже, не
сомневались ни обе женщины, ни очаровательная Ксанка.
– Отечество посылает меня на дальние границы, – ответил
Засядько. Лучше прикидываться дураком, чем грубым невеждой. – Отечеству
виднее, где я буду полезен больше.
Полковник разразился гулким смехом большого начальника:
– Хо-хо-хо! Не Отечество посылает, хотя это рано говорить
такому юному и чистому юноше. Всего лишь люди! А людям свойственны как
ошибки, так и многое иное…
«Штабс-капитан, – подумал Засядько невольно, –
смеется на октаву ниже: ха-ха-ха. А всякая мелочь, вроде писарей, так и
вовсе рассыпается мелким горошком: хи-хи-хи. А мне по чину надо вовсе
сидеть с закрытым ртом. Как на дне морском».
Полковник с удовольствием смотрел в чистое одухотворенное
лицо юноши. Честен, чист душой. Как хорошо держать таких подле себя! Такой
никогда не предаст, не украдет, не солжет. Отечество крепко такими сердцами, и
любой знатный вор и казнокрад, страшась себе подобных, окружает себя людьми с
такими честными глазами.
– Ошибки надо исправлять, – изрек полковник
снисходительно. – Опять же на пользу государю императору и Отечеству. Зато
здесь сразу же будете назначены преподавателем в соединенной солдатской школе.
Она находится при основной дворянской школе, вы наверняка видели ее корпус.
Покамест займетесь детишками солдат, а потом, даст бог, перейдете и в кадетский
корпус, воспитанником которого являетесь. Постарайтесь не упустить возможность.
Другие бы обязательно воспользовались!
