Засядько сказал с жаром:
– Я похож на прожектера? Конечно же, я привез с собой
ракеты, о которых говорю!
Члены комиссии начали переговариваться. Васильев собрался
что-то сказать, но человек в зеленом камзоле сказал быстро:
– Образцы можно испытать на полигоне?
Засядько кивнул:
– Этого я и добиваюсь!
– Вот видите! Давайте назначим пробу на завтра. Потеряем
день, но доведем дело до конца.
– Если каждому прожектеру мы станем уделять время, –
пробурчал Васильев, – нас же засыплют такими химерами!
– Ничего! – энергично возразил неожиданный
заступник. – В нашу комиссию не каждый день приходят люди такого
ранга. Подвиги полковника Засядько достойны уважения и глубокой благодарности.
Давайте так и поступим: устроим завтра официальные испытания. Затем
изобретатель получит гербовую бумагу с подписями экспертов о результатах.
Полагаю, что подобное решение устроит всех. Как вы смотрите на это?
Васильев кисло скривился:
– Если вы так настаиваете… Пусть будет по-вашему. Назначим
на послезавтра. Я сам распоряжусь подготовить полигон. Вы удовлетворены,
полковник Засядько?
Александр сухо поклонился:
– Полностью.
– На том и порешим!
Засядько стал сворачивать чертеж. Дождаться бы испытаний!
Пусть готовят полигон. Ему есть что показать этим старцам.
К нему подошел один из членов комиссии, сказал
увещевательным тоном:
– А ведь вы, Александр Дмитриевич, зря затеяли такое
непотребное дело. Оскандалитесь, ей-богу! А жаль… И не такие мудрые
головы брались перевернуть военную науку, да где там! Не хочется допускать вас
до позора…
Александр, не отвечая, свернул чертеж и направился к выходу.
– Куда же вы? – вскрикнул обиженный член комиссии.
– Закончим разговор на полигоне!
Глава 31
Полигон представлял широкое вытоптанное поле. Кое-где
возвышались полуразрушенные при испытании новых моделей гаубиц деревянные
макеты. За низеньким барьером стояли человеческие манекены. Там обычно
проводили пристрелку ружей и мушкетов. Такие же манекены маячили и на
противоположной стороне. Заявление Васильева, что поле подготовят для
испытания ракет, осталось пустой фразой. На полигоне ничего не тронули. Скорее всего,
никто и не знал, что именно требуется для ракетных стрельб.
Засядько уже давно приготовил ракетную установку и ждал
экспертов. Первым явился человек в темно-зеленом камзоле.
– Здравствуйте, Александр Дмитриевич! Позвольте
представиться: Анри Жомини. Позавчера никто не догадался нас познакомить…
Пожимая руку, с живейшим интересом всматривался в загорелое
лицо полковника, и Засядько вдруг почувствовал облегчение. Наконец-то все стало
на свои места. Недаром лицо этого человека казалось ему знакомым, хотя никак не
ожидал встретить его в военном министерстве России. Жомини служил в швейцарской
армии, затем во французской, был начальником штаба корпуса маршала Нея, потом
перешел к союзникам… В военных кругах популярностью пользовались его труды
по военным укреплениям, офицеры судачили о них даже на досуге, что дало повод
суворовским ветеранам ворчать, что за молодежь пошла: Жомини да Жомини, а о
водке и цыганах ни словечка!
Подъехала запряженная цугом карета. Лакеи спрыгнули с
запяток, отворили дверцу, поставили лесенку. Васильев спустился медленно,
величаво, окинул царственным взором собравшихся.
– Вы уже здесь, Генрих Вениаминович? – удивился он,
обращаясь к Жомини. – Рано же вы встаете, барон. А я, грешным делом,
полагал быть первым!
Он грузно вылез из кареты, с барской небрежностью повернулся
спиной к Засядько.
– Вот каковы ваши агрегаты, – заметил, критически
осматривая, шестиствольную ракетную установку. – Признаться, это
сооружение еще больше укрепляет мое предубеждение. Вы видели ракетные пушки
Конгрева? Гиганты! Исполины! И то никакого проку. Пшик один. А ваша
штука? Да я сам унесу ее вместе с десятком ракет за тридевять земель, хоть
сердце у меня и пошаливает. И вы собираетесь удивить мир?
– Собираюсь, – ответил Засядько сдержанно. –
В отличие от Конгрева, я вовсе не предлагаю заменять артиллерию ракетами.
Эти два вида оружия будут взаимодействовать в бою, но ни в коем случае не
вытеснять друг друга. Поэтому и требования к моим ракетам иные. Их должны
перевозить, а тем паче переносить с наибольшей скоростью и наименьшими
затратами сил. Вы унесете верстак? Прекрасно! Значит, солдат-ракетчик сможет
передвигаться вместе с передовыми частями войск – именно
передовыми! – постоянно обстреливая неприятеля ракетами. А тяжелые
орудия подвезут позже. Ракетные части должны быть маневренными, лишь тогда
получат распространение.
– Прекрасно, – буркнул Васильев. – Завидую вашему
оптимизму. Вот уже едут наши. Посмотрим, что останется от вашей уверенности
через час.
Подкатило несколько экипажей. Среди них Засядько с
удивлением увидел карету с гербом императорского дома. Васильев подтянулся, на
лице появилось угодливое выражение. Жомини машинально провел пальцами по
мундиру, проверяя, застегнуты ли пуговицы.
Из кареты с гербом бодро выпрыгнул высокий военный. Лицо его
было словно натерто кирпичом – красное, с грубой обветренной кожей.
Держался он просто, но с врожденным достоинством.
Засядько узнал великого князя Константина. При появлении
брата императора все почтительно склонили голову.
Константин быстро подошел к Засядько, дружески хлопнул по
плечу:
– Рад тебя видеть, Дмитриевич! Бог мой, да ты совсем не
изменился! Ни живота, ни солидной грузности… Вот чем мы, старые суворовские
воины, отличаемся от прочих военных!
Все присутствующие хранили благоговейное молчание. Засядько
перехватил завистливый взгляд Васильева. Великий князь и в самом деле сохранил
превосходную фигуру гимнаста и воина: подтянутый, стройный, всегда в бодром
расположении духа, он невольно вызывал симпатии.
– Что у вас тут? – спросил Константин. –
Я тоже состою в Военной коллегии. Хотя сегодня не собирался заниматься
делами, однако услышал знакомое имя и не удержался, прикатил.
– Позвольте, ваше высочество, – сказал Засядько, –
продемонстрировать результаты моих трудов. И вне армии я жил мыслью, как
бы усилить ее мощь и ратную славу!
– Покажи, покажи, что ты сотворил.
Засядько быстро сориентировал установку и поднес фитиль к
стопину. Он положил шесть ракет, но решил запускать по одной.
– Пуск!
Ракета зашипела, стремительно сорвалась с направляющих
полозьев, мгновенно растворилась в синем небе, лишь огненный шлейф указывал
направление полета. Александр бросил быстрый взгляд на Васильева. Лицо у того
было растерянное: ракета все еще не падала. Эксперты, задрав голову, напряженно
следили за полетом. Почти у всех и особенно громко у Константина вырвался
возглас, когда в месте удара ее о землю вспыхнуло пламя и во все стороны
брызнули огненные струи зажигательной смеси. Через несколько мгновений
загорелся стоявший неподалеку макет дома. Видимо, часть горючего попала и на
него.
