Оля не сердилась, затаенно улыбалась. Она прислушивалась к
только ей понятным знакам, а однажды, когда Засядько вернулся домой, как
обычно, поздно ночью, то застал непривычную суету, навстречу попался веселый
толстенький господин в черной одежде и с саквояжем в руке.
– Добрый вечер, милостивый государь, – сказал он,
поднимая шляпу. – А если точнее, то доброй ночи… Поздравляю, все
прошло отлично!
– Что? – не понял Засядько.
Он поймал на себе укоризненные взгляды прислуги. Толстенький
господин снова засмеялся:
– Вы не представляете, как приятно иметь дело со здоровыми
людьми! А то вся наша аристократия насквозь источена болезнями, сколько
женщин умирает прямо во время родов…
Засядько метнулся наверх. Из спальни слышались голоса. Он
распахнул дверь, на кровати лежала Оля, щеки ее побледнели, но в глазах был
прежний блеск и затаенный смех.
– О, Александр, – сказала она с облегчением. –
Скажи же им наконец, что я уже хочу есть. И что я не собираюсь лежать
целый день!
– Кто? – выдохнул он.
Ее красивые брови взлетели вверх.
– Как, ты уже сомневаешься в предсказаниях гадалки?
– Олечка…
Он упал на колени возле кровати, поцеловал ее бледную руку.
Затем она поймала его за ухо, сдавила:
– Будешь морить меня голодом?
– Нет, – пообещал он. – Сейчас сам принесу тебе
супу. А где… сын?
– В детской с няней.
– Ты уже и няню подобрала? Мотылек ты мой
предусмотрительный!
Она выглядела обиженной.
– А что ж ты думал, я вот так сразу справлюсь… когда их
станет восьмеро?
Через несколько месяцев после начала занятий училище
посетили Александр I, великий князь Михаил и граф Нессельроде. Тесные помещения
и грязный двор не порадовали высочайших особ. Через неделю Александр I вызвал к
себе Засядько.
– Тесно у вас, Александр Дмитриевич! – перешел прямо к
делу. – Тесно и грязно. С графом едва не приключился обморок –
как раз между импровизированным туалетом и помойной ямой. При таком положении
вам будет трудновато тягаться с Европой! У вас имеются какие-либо
соображения на этот счет?
– Только одно, – ответил Засядько. – Давно думаю
над ним. Частичные меры ничего не дадут. Нужно строить новое здание. Добротное,
светлое, приспособленное для занятий.
– Смету сумеете составить? – спросил Александр.
– Конечно.
– Вот и хорошо. Другим не верю: обязательно урвут от
казенного пирога.
– Необходимо еще здание для учебной артиллерийской
бригады, – сказал Засядько, осмелев. – Лучше построить сразу, чем
потом лепить пристройки.
– Верно, – согласился Александр, – пристройки
портят вид. Что еще?
– Потребуются просторные конюшни, манеж… Когда представить
смету?
– Как можно скорее!
По смете получилось четыреста сорок тысяч рублей. Деньги
были громадные, и Засядько отправился к царю с некоторой тревогой: захочет ли
утвердить подобные расходы.
Однако Александр I, против обыкновения, не переслал бумаги в
финансовый отдел для пересмотра. Он верил генералу. Ни одному завистнику не
удалось подкопаться под исключительную репутацию директора училища.
– Надеюсь, – сказал он, подписывая бумаги, – вы
предусмотрели все, дотаций не потребуется.
– Не сомневайтесь, – заверил Засядько. – Все учел.
Пересмотрел цены инженерного департамента за последние четыре года.
– И когда вы только успеваете?
– Что делать, нужно!
Совмещать должности директора училища, преподавателя
артиллерии да еще следить за строительством нового здания оказалось
нелегко, но все же возможно. Вскоре Александр I предложил Засядько взять на
себя еще руководство Петербургской лабораторией пиротехники. Хоть времени было
в обрез, но Засядько немедленно согласился. Вспомнил сарай, переоборудованный
под лабораторию, в котором он ютился с Василем, а это была центральная, самая
большая и самая богатая пиротехническая лаборатория в России, и ему предлагали
быть в ней хозяином!
Засядько блестяще справился и с этой должностью. Тогда
Александр I вынудил принять еще одну: Засядько стал директором первого в России
Охтинского порохового завода, построенного еще Петром Великим.
А князь Михаил после одного из посещений училища велел
принять еще командование артиллерийской бригадой и карабинерским полком.
– Понимаете, Александр Дмитриевич, – объяснил
он, – везде полно бездельников, которые и свои прямые обязанности не
желают выполнять. Кутежи, романы со светскими дамами, салонные интриги, дуэли
из-за пустяков…
Засядько возразил:
– Сосредоточив в своих руках шесть наиболее ответственных
должностей, смогу ли я в каждой быть полезен? Ведь здесь нужно по крайней мере
шесть достойных руководителей и к каждому из них по нескольку знающих дело
заместителей!
– Помилуйте, где я возьму шесть достойных руководителей? Да
вы и сами справляетесь превосходно. Под вашим руководством все обрело новую
жизнь. И не лишне то обстоятельство, что и жалованье вы получаете в шести
местах. Ведь и от него ничего не остается, не так ли?
Засядько недовольно пожал плечами. Великий князь лез не в
свое дело, но обрывать его было неловко.
– Не жалуюсь, – ответил он коротко.
– А зря. Совершенно зря тратите собственные деньги на
опыты с ракетами. В вашем распоряжении вся Петербургская пиротехническая
лаборатория! Не будьте слишком щепетильны. Это смешно, что такие советы подаю
вам я, Александр Дмитриевич, но слишком уж вы большой пуританин в вопросах
чести. Никто вас не заподозрит в казнокрадстве, если даже весь штат лаборатории
заставите делать ракеты. Ведь вы их конструируете не для себя, а для пользы
Отечества? – Михаил прошелся взад и вперед, потом вдруг сказал со
смехом: – Не знаю, как вас и уговорить принять еще одну должность…
Александр просил вас взять на себя руководство Арсеналом.
Засядько ничего не ответил, только наклонил голову.
Глава 35
Он по-прежнему вставал в четыре часа утра, а ложился в
двенадцать ночи. Однако, чтобы успевать справляться со своими обязанностями,
пришлось изменить режим. Сначала сократил утренние процедуры и гимнастику.
В освободившееся время успевал просматривать иностранные журналы по
математике, физике и химии. Затем пришлось отказаться от вечерней гимнастики, в
это время он составлял краткий план работы на следующий день.
Засядько понимал, что делает непоправимую ошибку.
Час-полтора физических упражнений заряжали его организм энергией и высокой
работоспособностью вплоть до последней минуты перед сном. Полтора часа
добавочного времени положения не спасут. Постепенно работоспособность организма
будет падать, и он потеряет часы там, где сэкономил минуты.
