Между прочим, должность «руководитель проектов» прямо-таки
создана для стукачества. Каких именно проектов? А черт их знает. Зато Ветерков
в каждой бочке затычка: то тусуется в редакции, то сидит у рекламщиков, то
мелькнет в бухгалтерии… Круг его обязанностей весьма расплывчат, но начальники
отделов обязаны ему подчиняться и докладывать обстановку. Так что для Ветеркова
добыть любые секретные сведения проще пареной репы.
Не дойдя до подземки метров сто, я резко затормозила: а ведь
мне тоже следует раздобыть о Ветеркове кое-какие сведения! В частности, нужно
узнать его адрес.
Сначала я набрала его мобильный номер, но абонент оказался
вне зоны доступа. Пришлось звонить на домашний.
Трубку взяла женщина.
– Мосводоканал беспокоит, – отчеканила я. –
Завтра с восьми до четырнадцати часов обеспечьте доступ мастера к водопроводным
трубам в вашей квартире.
– Зачем? – опешила женщина.
– Будем отключать воду за неуплату.
– Завтра же воскресенье…
– Мы работаем и по выходным. Слишком много должников
развелось, все хотят на халяву помыться. Не выйдет! Значит, имейте в виду:
завтра отрежем вас от стояка.
– Стойте! – опомнилась собеседница. – Как это
«отрежем»? Почему? Мы исправно платим за коммунальные услуги!
– Компьютер показывает, что за вашей квартирой числится
долг в двести тысяч кубометров горячей воды и триста тысяч – холодной.
Мосводоканал высылал вам письмо с предложением погасить долг, однако вы его
проигнорировали. Теперь мы вынуждены пойти на крайние меры.
– Это какая-то ошибка! Никаких писем не приходило! И в
платежке долг не значится! Подождите, я сейчас подниму квитанции…
В трубке послышалось шуршание, после чего собеседница нервно
доложила:
– Вот, квитанция за ноябрь оплачена восьмого декабря, и
никакого долга за нами не числится.
– Хм, странно, в компьютере другие данные… Боюсь, вам
придется подъехать в наш офис и показать квитанцию.
– Но… – запротестовала дама.
– Впрочем, – охотно пошла я навстречу, –
можно просто продиктовать реквизиты по телефону.
Собеседница принялась долго и нудно называть цифры.
– Уточните ваш адрес, пожалуйста, – попросила я.
– Госпитальный Вал, восемнадцать дробь два, двадцать
четыре, – скороговоркой проговорила она, я едва успела разобрать.
– Ой!
– Что такое?
– Кажется, я не туда попала… За вашей квартирой долг
действительно не числится.
Вместо того чтобы обрадоваться, дама возмутилась:
– Безобразие! Вводите людей в заблуждение! Я буду
жаловаться вашему начальству! – И она швырнула трубку.
Итак, адрес мне известен. Улица Госпитальный Вал находится
между метро «Бауманская» и «Семеновская», но слишком далеко от обеих станций,
чтобы идти пешком. Очередь на посадку в трамвай заняла больше времени, чем сама
дорога. Трясясь в холодном вагоне, я угрюмо думала: тому, кто придумал
поставить турникеты в наземном транспорте, следует оторвать руки. Или голову,
на выбор.
Совпадение это или нет, но Ветерков тоже обитал в новостройке.
Панельная многоэтажка, облицованная оранжевой плиткой под кирпич, каким-то
чудом втиснулась между сталинскими домами. Должно быть, раньше на этом месте
находился сквер, во дворе сохранилось несколько старых деревьев с огромными,
метр в обхвате, стволами.
Дверь в подъезд была открыта, таджики шустро разгружали
мешки с какой-то строительной смесью и таскали их до лифта. Я беспрепятственно
проникла в дом.
Дверь двадцать четвертой квартиры открыла полноватая женщина
чуть старше сорока лет. Ятерялась в догадках, кем она может приходиться
Ветеркову: для жены слишком стара, для матери – молода.
– Могу я видеть Александра?
– Они уехали на дачу.
По голосу я поняла, что это она разговаривала со мной по
телефону. Я поразилась, как уважительно эта женщина величает Ветеркова – «они».
Должно быть, домработница.
– А когда он вернется?
– Обещали быть завтра к вечеру.
Во мне шевельнулась зависть. Я не являюсь ярой поклонницей
царского режима, но, должно быть, приятно, когда горничная в белом
накрахмаленном фартуке и кружевной наколке встречает твоих гостей словами:
– Людмила Анатольевна сейчас обедают. Не изволите ли
подождать в гостиной? Я подам кофе.
У Ветеркова такая горничная уже имелась. А я, увы, никогда
не могла позволить себе держать прислугу. Когда я ютилась в одиннадцатиметровой
комнате, в этом не было смысла. Обзаведясь большой квартирой, я собиралась
нанять приходящую домработницу для уборки, но руки не дошли. А теперь, когда
меня из милости пустили на раскладушку в коммуналке, надобность в домашнем
персонале автоматически сошла на нет.
Между тем женщина явно вознамерилась закрыть перед моим
носом дверь.
– Подождите, – воскликнула я, – где находится
дача?
Домработница ощетинилась:
– Зачем вам? Я не скажу. Не имею права.
Я понимающе закивала:
– Да, да, конечно, но сейчас исключительные
обстоятельства. Если я не поговорю с Александром, он потеряет деньги. Много
денег.
Женщина насторожилась. Очевидно, мой случайный выстрел попал
в цель: как большинство предателей, Ветерков жаден до умопомрачения. И если он
потеряет деньги, то может не заплатить и ей.
– Попробуйте ему позвонить, – неуверенным тоном
предложила она.
Я напирала:
– Его мобильник недоступен. И потом, это
конфиденциальный разговор, телефон могут прослушивать, нам необходимо
переговорить с глазу на глаз.
Женщина все еще колебалась, и я припечатала:
– Если разговор не состоится, ваш хозяин придет в
ярость, понимаете? Боюсь, он захочет как-то компенсировать материальные потери.
Увас большая зарплата?
Судя по тому, с какой поспешностью она ответила, зарплата
была маленькой:
– Дача в поселке Балабаново, это по Киевскому
направлению. Вы на машине поедете или на электричке?
Узнав, что на электричке, домработница нарисовала схему, как
пройти от станции до поселка, и обнадежила:
– Их дом любая собака знает. Спросите, где Ветерковы
живут, вам покажут. Они как раз всей семьей и поехали…
До меня запоздало дошло, что в третьем лице множественного
числа домработница именует нескольких человек. В точном соответствии с
правилами русского языка.
Когда я добралась до Балабанова, на улице было уже совсем
темно. Нужный дом мне показал мужик с собакой, на удивление спокойной и
молчаливой лайкой. Он рассказал, что когда-то Балабаново было деревней, потом
дома потихоньку выкупили состоятельные москвичи и построили на их месте
настоящие дворцы. А другие, которые используют как летние дачи, остались
деревянными развалюхами.
