Я прикинула: корпоратив начался в восемнадцать, около
девятнадцати ноль-ноль запел Басков. Он исполнил две песни, потом был мой выход
с пламенной речью. Убийство произошло еще через десять—пятнадцать минут. Да,
все сходится, Виталий Кириченко просто физически не мог убить Елену Михайловну.
– Откуда вы знаете точное время? Неужели
сфотографировали место аварии? Я знаю, что адвокаты советуют так делать.
Алла махнула рукой:
– О нет, я просто обзванивала распродажи и едва успела
набрать номер обувного магазина Карло Пазолини, как врезалась в едущую впереди
машину. Но я не виновата, – упрямо повторила она, – я хороший
водитель!
– Это я уже поняла, – ответила я.
Хм, с таким самомнением, голубушка, ты представляешь явную
опасность для окружающих!
Мы подъехали к зоопарку. Поблагодарив собеседницу, я
собралась выходить из машины и уже взялась за ручку двери.
– Вы куда? – встрепенулась она. – А деньги?
– Какие деньги?
– Которые ваш муж просил мне передать.
Я очаровательно улыбнулась:
– Вы, наверное, что-то не так поняли. Муж просил
передать вам привет. Вот, собственно, я его вам и передаю…
Аллу словно холодной водой окатили. Мстительно прищурившись,
она прошипела:
– А вы не думаете, что любовницей вашего мужа могу быть
я? И мы с ним просто договорились вместе вас обмануть, а?
Ответ пришел сам собой:
– Если бы вы оказались его любовницей, то я была бы
счастлива.
– Почему?
– Это была бы достойная расплата за все мои страдания.
Девушка захлопала глазами, переваривая услышанное. А я
воспользовалась паузой, чтобы улизнуть.
Войдя домой, я первым делом наткнулась на пышный зад Галины
Егоровны. По комнате она передвигалась, согнувшись буквой «зю».
– Что с вами? – всполошилась я. – Вам очень
плохо?
– Радикулит, проклятый, скрутил, – простонала
она. – Видно, меня вчера на Воробьевых горах продуло. Ох, как не вовремя,
мне же на работу идти!
– Какая работа! Вызывайте «скорую» и оформляйте
больничный.
– Люся, ты в какой стране живешь? Мы уже не в СССР!
Какой больничный? Если я один раз не выйду на службу, меня уволят. На мое место
десять таджичек в очереди стоят!
Осознав свою неправоту, я предложила:
– Давайте я за вас сегодня полы помою! Только
объясните, где ведро с тряпкой лежат.
Хозяйка замотала головой:
– Нельзя тебе туда. Вдруг соседи твои бывшие тебя
увидят и в милицию донесут?
– Ерунда! Уборщицу обычно никто в упор не замечает. Вот
скажите, кто-нибудь из жильцов здоровается с вами?
Галина Егоровна задумалась, на секунду перестав охать и
стонать, потом сказала:
– Никто.
– Ну вот, что и требовалось доказать! А даже если кто
меня и узнает – разве у меня на лбу написано, что я в розыске нахожусь?
Галина Егоровна была вынуждена согласиться с моими доводами
и вручила ключ от подсобки. И я отправилась в свой бывший дом.
Совершенно спокойно я зашла в подъезд, переоделась в серый
халат и, набрав ведро воды в подсобке, принялась мыть вестибюль. Работы я не
боялась, даже предвкушала ее. Сейчас разомну косточки! Физический труд полезен
для людей творческой профессии! Гиподинамия не пройдет!
Вестибюль я вымыла легко, можно сказать, играючи. Площадка
первого этажа далась тяжелее. На втором этаже у меня стали дрожать руки. На
третий – свой – этаж я вползла взмокшая, как скаковая лошадь.
Я вяло возила тряпкой около лифта, когда из него вышла бывшая
моя соседка, ювелирша Изюмова. Увидев меня, она испуганно отпрянула, словно к
ее носу поднесли живого скорпиона.
– Люся, что вы делаете?! – в ужасе вскричала дама.
– Полы мою.
– Но зачем? Это же работа уборщицы!
– Теперь я ваша уборщица.
– Как?!
Опершись на швабру, я принялась рассказывать:
– Про мировой финансовый кризис слышали? Так вот – я
его жертва. С работы меня уволили, другой работы найти не удалось, счастье еще,
что освободилось место поломойки. На него был дикий конкурс – триста человек на
место, больше, чем на вступительных экзаменах в МГИМО. Но победила я благодаря
знанию трех иностранных языков!
С минуту ювелирша смотрела на меня с открытым ртом, а потом
поспешно скрылась в своей квартире.
– Налегайте на иностранные языки, – прокричала я в
закрытую дверь, – неизвестно еще, каким боком жизнь повернется!
Глава 19
Утро понедельника обычно не несет с собой ничего хорошего.
Этот день не стал исключением. Я проснулась с ощущением, что всю ночь
разгружала мешки с картошкой, а потом загружала их обратно в вагон. Все тело
ломило, будто по нему прошлось стадо слонов. Господи, я даже не подозревала,
как много мышц в человеческом теле, и каждая из них сейчас дико болела!
– На-ка, выпей лекарство! – Галина Егоровна
протянула мне стакан с мутной зеленой жидкостью.
Я с трудом оторвала голову от подушки.
– Что это?
– Отвар арники. Наринэ благодари, это она сварила.
– Арники? Впервые слышу.
Тут же материализовалась Наринэ с объяснением:
– Арника, она же «баранья трава», излюбленное средство
горных баранов. Они жуют ее, если сильно разбились, прыгая со скалы на скалу,
или когда находятся в утомительном переходе. Арника заживляет раны и снимает
мышечную усталость. Тебе после вчерашнего в самый раз будет. Ты до скольких
полы-то мыла, до часу ночи?
– Мыслимое ли дело – три подъезда с непривычки! –
воскликнула Галина Егоровна.
Я попыталась вспомнить, когда закончила работу, но память
отказывала мне. Третий подъезд я домывала практически на автопилоте.
Арника оказалась горьковатой на вкус, но я залпом осушила
стакан. Взгляд упал на часы: без четверти одиннадцать! Мне же бежать надо!
Бежать не получилось, до ванной я ковыляла на негнущихся
ногах минут десять, еще столько же понадобилось, чтобы влезть под душ. Тело
требовало, чтобы его оставили в покое, но дух не сдавался. Но то ли арника
подействовала, то ли горячий душ, то ли организм понял, что от него все равно
не отстанут, однако вскоре я почувствовала себя лучше. Наскоро одевшись, я
вышла из дома и направилась к метро. Иннокентий Лавочкин обитал в Северном Измайлове,
а до станции «Щелковская» еще пилить и пилить.
Улица 13-я Парковая представляла собой наглядную иллюстрацию
жилищной политики правительства Москвы: снести пятиэтажные хрущёвки, а на их
месте возвести семнадцатиэтажные панельные дома: и места занимают меньше, и
народу можно заселить гораздо больше. Строительство шло полным ходом, однако и
в пятиэтажках жизнь еще продолжала кипеть. На балконах висело белье, из окон
тянуло жареной картошкой, во дворе мальчишки играли в хоккей.
