– Надо проверить эту Татьяну Стремилову, –
посоветовала Пономарева, – что-то она мне не нравится.
– Но она уже полгода живет в Волжском.
– Ерунда. Она запросто могла вырваться на пару дней в
Москву и организовать покушения. Думаю, тебе надо лететь в Волгоград.
– Когда?
– Чем скорее, тем лучше.
Я задумалась. Пожалуй, Лена права. Я тоже до конца не верю в
невиновность Стремиловой. Вот только наскребу ли я денег на билет?
– А может, милиция уже нашла преступника? –
спросила Лена.
Я махнула рукой:
– Как же, найдут они! Я думаю, этими делами вообще
никто не занимается. Ждут, когда Вера выйдет из больницы, чтобы повесить на нее
отравление Джульетты, а второе покушение свести к несчастному случаю. Кстати,
как там Вера?
– Плохо, – нахмурилась Пономарева, –
состояние все еще тяжелое, врачи никого к ней не пускают.
Лена заварила чай и налила мне в чашку пахучую жидкость.
– Может, хотите пастилу?
Она достала ту самую коробочку, которую мы с Верой не
решились открыть. Мне почему-то было стыдно признаться Пономаревой, что у меня
появилась такая фобия.
– Нет, я худею, – соврала я. – Это вам,
стройным женщина, хорошо, можете ни в чем себе не отказывать, а нам,
толстушкам, приходится знать меру.
– Так уж ни в чем не отказывать! Бывали дни, когда я
сидела на одном кефире и черном хлебе. По одежке протягивай ножки!
Я вспомнила, что Лена приехала в Москву из провинции, в Первопрестольной
ей пришлось нелегко. Зато она может гордиться, что все-таки покорила столицу.
– Кстати, вчера я познакомилась с одной цветочницей, и
она мне поведала дикую историю…
Я рассказала, как алчный Тимур оставил Оксану без зарплаты.
– Представляете, какое свинство! Люди и так ишачат с
утра до ночи за копейки, так еще и эти гроши у них отнимают! На что,
спрашивается, девушке жить?
– А нечего сюда переться! – с неожиданной злостью
заявила Лена. – Москва для них будто медом мазана! Едут и едут! Хотели
жить в столице? Пожалуйста! Только, уж извините, квартиры с видом на Кремль
закончились. Остались одни бараки и места в общежитии, и то не для всех.
Я оторопела. Признаюсь, мне тоже не нравится, что улицы
забиты народом, что в метро не протолкнуться, но я понимаю: любой человек имеет
право жить где хочет. И разрешения у какой-то там Люси Лютиковой или Лены
Пономаревой он спрашивать не обязан. Но Лена считала иначе.
– Надо вводить квоты.
– В смысле?
– В смысле отбирать тех, кто столице нужен. Вот,
например, раньше, при социализме, в Москве оставались лучшие кадры из
провинции: талантливые врачи, ученые, архитекторы. А сегодня к нам без
ограничений прется всякий сброд. Вчера он работал младшим чабаном, а сегодня –
здрасьте пожалуйста! – уже водитель маршрутки. Поэтому и столько аварий на
дорогах со смертельным исходом.
Мне показалось, что Пономарева сваливает разные проблемы в
общий котел.
– А кто будет решать, нужен этот человек Москве или
нет?
– Мы, народ!
Я хмыкнула. Ох, сдается мне, ни к чему хорошему такая
политика не приведет. Все закончится введением очередного препятствия для
иногородних – прописки, регистрации, несмываемой метки на лбу. Воры и прохиндеи
вроде Тимура легко обойдут эту преграду, а честная трудяга Оксана, от которой
столице одна польза, опять останется в дураках.
– И вообще, кто сказал, что в Москве жизнь
лучше? – кипятилась Лена. – Это иллюзия! Да, здесь крутятся бешеные
бабки, но кому они достаются? Паре-тройке олигархов! А мы, обычные москвичи,
копаемся в такой же навозной яме, что и провинциалы. Какой смысл ехать?
И тут Лена ошибается. Да, жить в столице тяжело, но в
регионах – еще хуже! Помните, в Москве из-за энергетического кризиса на сутки
отключили электричество?
[3]
На сутки! Впервые за сто лет. На
улице было двадцать пять градусов тепла. Какой сразу поднялся вой! Все
правительство встало на уши! Немедленно завели уголовное дело! Телевизор по
всем каналам верещал о «наступившем конце света»!
А все Приморье уже второй десяток лет живет без отопления и
горячей воды, население греется теплушками, как во время войны, – и хотя
бы одного депутата это волнует? А знаете ли вы, что на Крайнем Севере, в
тридцатиградусные морозы, веерное отключение электричества – в порядке вещей?
Как люди там выживают – уму не постижимо! Хоть раз об этом передали по
телевизору?
Поэтому и стремятся все в Москву. Потому что здесь – лучше.
Вернее, не так дерьмово, как на остальной территории нашей необъятной Родины.
И тут у меня словно открылись глаза! Я вдруг ясно осознала,
что передом мной – не Лена Пономарева! Эта женщина абсолютно точно не приезжала
из провинции в Москву, не жила в общежитии, не скиталась по съемным углам.
Потому что человек, который сам прошел все круги ада, уготовленные в столице
приезжим, никогда не заикнется ни про какие квоты.
И еще одно обстоятельство. Насколько я помню, Вера
рассказывала, что в кооперативе «Чистый дом» работали самые симпатичные
студентки на курсе. А дама, которая сидит сейчас передо мной, из-за квадратной
челюсти и внушительного носа весьма смахивает на лошадь Пржевальского.
Господи, незнакомка орудует в квартире Веры, как у себя
дома, открывает дверь ее ключами, лезет в продукты на кухне! Вдруг это воровка?
А может, вообще убийца? У меня похолодела спина.
Надо действовать, и немедленно!
– Ой! – я схватилась за левую грудь. – Что-то
сердце прихватило! Наверное, от всей этой беготни. Лена, пожалуйста, принесите
корвалол!
– Я мигом, аптечка в ванной, – сказала она и
выбежала из кухни.
Я тотчас кинулась к черной дамской сумочке, лежащей на
стуле. Я не ошиблась, сумка принадлежала лже-Лене. В боковом кармашке я
обнаружила ее паспорт. «Елена Валерьевна Толмач», – прочитала я. Все-таки
Елена! «Родилась в Москве»! Ага, интуиция меня не подвела! Я судорожно листала
страницы. Вот, «зарегистрирована по адресу: г. Москва, ул. Газгольдерная, д. 1,
кв. 11».
Я заметила ее боковым зрением, но было уже поздно. Что-то
тяжелое опустилось мне на голову, и я потеряла сознание.
Глава 32
Очнулась я от кошачьего мурлыканья в самое ухо. Обычно таким
деликатным образом меня будит по утрам Пайса.
– Брысь! – пробормотала я и повернулась на другой
бок.
Что-то не так. Почему диван такой жесткий? И холодный? Боже,
до чего раскалывается голова!
