Она хотела отвести взгляд и не могла, смотрела как зачарованная. Ник начал потихоньку наклоняться, плечом толкая балку вперед на место. При этом лестница накренилась. Эдди до боли сжала ее пальцами так, что костяшки побелели. Дыхание у нее перехватило.
А потом он сказал:
— Все, готово, — и спустился вниз прежде, чем она успела разжать пальцы.
И так она и стояла, вцепившись в лестницу, с подогнувшимися коленями, носом прижавшись к его шее сзади, обвив его руками.
Именно там, где хотела быть.
Она так удивилась, что даже не отодвинулась. Осталась там, где стояла, изо всех сил сжимая лестницу и вдыхая запах пота и грязи и ни на что не похожий запах Ника.
С секунду Ник тоже не двигался с места. Он замер в ее объятиях, весь напрягшись, в то время как она вся обмякла. Она видела, как мускулы у него на спине задрожали. Потом он опустил голову, уперся лбом в перекладину лестницы и глубоко вздохнул так, что по телу у него прошла дрожь. От этого движения его твердая влажная спина подалась назад так, что она случайно коснулась ее губами.
И она поцеловала его.
Ощутила соленый вкус его кожи. Вкус Ника. Не смогла сдержаться.
Это длилось сотую долю секунды, не больше.
Но от этого прикосновения он резко обернулся:
— Господи, Эдди!
А потом он поцеловал ее в ответ, не коснулся губами, а припечатал к ней губы так, как будто хотел ее проглотить целиком. Он сжал ее в объятиях и стал целовать лихорадочно и жадно.
— Да, — сказал он. — Да! Я знал. Я тебе говорил. — Он оторвался от ее губ, чтобы посмотреть на нее с победным блеском в глазах.
Эдди отчаянно покачала головой:
— Нет.
Он сжал ей предплечья:
— Что значит «нет»? Ты же меня поцеловала!
Она не стала этого отрицать.
— В шею, — сказала она. — Только и всего.
— Этого достаточно… то есть нет, недостаточно. Мягко говоря. Но теперь ты не можешь больше настаивать на том, что не хочешь меня.
— Я никогда этого не говорила, — покачала головой Эдди. — Я… хотела тебя.
Она должна была сказать ему правду.
— Хочешь, — твердо поправил Ник, как будто вызов ей бросил. — Ты хочешь меня.
Эдди сжала губы.
— Да. Хочу. Но я тебе уже говорила — я хочу большего. — И тихо добавила: — А ты не хочешь.
Они снова взглянули друг другу в глаза, и на этот раз она уже смотрела на него с вызовом.
Он сжал зубы так, что мускулы у него на челюсти дрогнули. Она опустила глаза, уперлась взглядом в его мерно вздымающуюся твердую загорелую грудь. Потом медленно подняла голову.
Его молчание было яснее слов.
Эдди слышала, как чирикают птицы в верхушках деревьев. Где-то вдали урчал мотоцикл. У ее ног пыхтел Рой.
Она отступила:
— Мне надо идти.
Глава 7
Фраза «Мне надо идти» могла много чего значить. Когда Эдди сказала: «Мне надо идти», Ник подумал, что она ушла обратно в дом, спряталась в своем стабильном и надежном рабочем графике, где она могла притвориться, что только что вспыхнувшее между ними желание можно сбить до ровного кипения.
Он не знал, что это значило, что она совсем ушла!
Но, когда он после обеда вернулся в дом, все еще мучимый желанием, твердо намеренный найти ее и сказать, что пора бы уже ей перестать говорить одно, в то время как ее тело хотело совсем другого, ее там не оказалось.
Там был Рой — он ждал в доме.
А еще на стойке в кухне была записка: «Меня сегодня вечером не будет. Лазанья в холодильнике. Роя я покормила».
Ник раздраженно выдохнул. Он не будет есть чертову лазанью. Сегодня пятница. И он не собирается проводить этот вечер в компании собаки. Он сходил в душ, потом поехал в город в поисках вкусного ужина и компании. Женщины, которая поможет ему отвлечься от Эдди Дэлей.
Если она не хочет ложиться с ним в постель, он готов побиться об заклад — он найдет женщину, которая будет не прочь это сделать.
Хороший ужин он нашел без особого труда. В Санта-Барбаре были места, где можно было шикарно поесть. А после ужина он в спортбаре познакомился с несколькими молоденькими девушками. Они все слишком много болтали и хихикали или слишком активно с ним заигрывали. Волосы у них были слишком короткие или слишком светлые. Ни на кого из них его гормоны не отреагировали. Он попил пива, поговорил с барменом и посмотрел бейсбол. Потом в ужасном расположении духа поехал обратно к Моне. Один.
Рой очень обрадовался. Он бешено вилял хвостом, бодал Ника сзади по ногам и побежал за ним в гостиную. Ник понял, что Эдди еще не вернулась. Если бы вернулась, она бы забрала Роя. Было уже начало двенадцатого. До полуночи было еще далеко, и все же где она, черт возьми? Он спустился вниз, собака следовала за ним по пятам. Весь вечер он не давал себе задуматься о том, где она. Это было ее дело, не его. Ему все равно.
Кстати, она что, серьезно думает, что он весь вечер будет возиться с ее собакой?
Ник сунул руки в карманы джинсов, вышел через французские окна к бассейну в темноте сада, а потом вздрогнул, ощутив, как завибрировал прямо у него под рукой в кармане телефон. Он удивленно вытащил его, посмотрел на номер звонящего и не узнал его. Сердце на секунду перестало биться, он торопливо открыл телефон.
— Савас. Где ты, черт тебя подери?
— В Таиланде. А ты где, черт тебя подери?
«Мона?»
Ну конечно. Ни у кого, даже у Эдди, не было такого жаркого, сексуального, моментально узнаваемого голоса.
— Где ты? — снова потребовала она ответа. — Ты в Санта-Барбаре? Реставрируешь дом? А где Эдди? — Вопросы посыпались на него быстро и яростно.
Ник потер шею.
— Да, я в Санта-Барбаре, — нетерпеливо сказал он. — Да, я реставрирую дом. И я не знаю, где Эдди.
— Почему?
— Я же не надсмотрщик! — рявкнул он.
— Нет? — спросила Мона с такой интонацией, что у него волоски сзади на шее встали дыбом.
— Нет, — коротко сказал Ник.
— Как скажешь, дорогой. Но ты ее видел? Она там?
— Она была здесь после обеда.
— А.
Всего один звук. Она и правда актриса. Всего в одну букву вложить тонны подтекста.
Ник не ответил. Куда бы ни шел этот разговор, он по доброй воле туда не пойдет.
— Что-то случилось? — Мона явно была обеспокоена.
Ник повел плечами, размял шею сзади, потом вспомнил, что именно там его коснулась губами Эдди, и резко опустил руку.
