Рут прикоснулась к его руке. В такие минуты она боялась смотреть на брата: он был талантливым врачом, казался волевым человеком, а сейчас в его глазах читался страх.
— Завтра с утра я буду занят. Скажи маме, что приеду только к обеду. Если не успею, то самое лучшее, что ты можешь для меня сделать, — поставить мою порцию в холодильник.
Скорее всего Леон уже и не помнит, когда в последний раз нормально питался.
— Давай я тебя покормлю.
— Нет времени… Спасибо за все, — торопливо поблагодарил ее брат и пошел к двери.
Зачем же он приходил? Рут недоумевала. От больницы до ее дома не близко. Что-то ведь заставило его прийти сюда?
Проводив брата, Рут снова подумала, что, может быть, она зря вмешивается в его отношения с Клер, вдруг они нравятся друг другу? Ведь он первым делом спросил о ней, а уж потом вспомнил про девочку.
— Рут, ты собираешься чистить картошку? — напомнила мать, выглядывая из кухни.
В доме было полно народу, готовился семейный обед. В духовке пеклись всевозможные сладости, а на маленьком столике уже остывали хрустящий картофель и яблочный пирог.
— Ах, какой аромат! — томно проговорил Эндрю Фюре, входя в кухню и усаживаясь на табурет возле мусорного ведра.
— Минут через десять все будет готово, — объявила мама.
В это время в дом ввалился Леон, красный и запыхавшийся.
— Надеюсь, я не опоздал? — Он чмокнул мать и, когда та отвернулась, быстро сунул в рот маринованный огурец.
— Все прекрасно знают, что ты вечно опаздываешь, — с укоризной произнесла Рут и вручила ему миксер. — Делай пюре, а я расставлю тарелки.
— Нет-нет, сестренка, никому твое пюре не нужно. Пойду-ка я лучше к столу. — И, не дав ей возразить, Леон вернул сестре миксер.
Наконец обед был готов. Трое мальчишек устроились перед телевизором и смотрели футбол. В семье Фюре любили спортивные передачи.
Мать Рут давно уже потеряла надежду, что дочь когда-нибудь выйдет замуж: в детстве девочка предпочитала играть в солдатики и машинки, а не в куклы. В то время когда ее подруги грезили балетом, она гоняла в американский футбол.
Когда Леон вышел из комнаты, мать повернулась к Рут:
— У тебя все в порядке?
— Да, конечно, а почему ты спрашиваешь?
Крис Фюре, сидевший рядом, деликатно отвернулся.
— У тебя в последнее время странный взгляд, — наклонилась к ней мать, делая вид, что потянулась за печеньем. — Точно такой же взгляд был у тетушки Бесси незадолго до свадьбы. Ну-ка, сознавайся, ты влюблена?
Рут вздрогнула: не могла же она сказать матери, что любит человека, которого видела всего несколько минут. Это выглядело бы по меньшей мере смешно.
— Нет, — твердо ответила она и стала раскладывать столовые приборы.
— Он женат, да? Будь осторожна, если это так, Рут. Ты поняла меня, дочка?
— Да, — еле слышно прошептала Рут, не смея поднять глаза.
После обеда гости сели играть в карты. Потом Леон предложил Рут погонять в футбол, как в старые добрые времена. И она доказала, что еще не разучилась играть.
Рут все праздники провела с родителями. Родной дом казался неуютным и негостеприимным. Здесь с ней все еще разговаривали как с маленьким ребенком, хотя ей было двадцать четыре года. Она хотела поскорей вернуться обратно, в свое скромное жилище.
Праздник прошел, и пора было приниматься за работу. В это время года центральная часть Нового Орлеана походила на муравейник: продавцы старались сбыть побольше товаров, а покупатели — купить их со скидкой. В пятницу у Рут работы было невпроворот, хотя постоянные клиенты не появлялись. Она беспрестанно отвечала на телефонные звонки, то и дело выбегая из офиса, чтобы заглянуть в ту или иную компанию. Но ее мысли постоянно возвращались к недавнему разговору с матерью.
Подходя к дому, она заметила Леона: он припарковывал свою машину. Наверное, пронюхал, что мама передала мне пару индюшек, решила Рут.
— Привет, — кивнула она, подходя к его машине, но Леон неподвижно сидел за рулем, тупо уставившись в одну точку. — Доктор Фюре, очнитесь! — Рут постучала по стеклу.
Он посмотрел на сестру отсутствующим взглядом и, казалось, не сразу узнал ее. Наконец он вышел из машины и сказал:
— Привет.
— Ты, наверное, голоден. Пойдем, я приготовлю тебе поесть.
Леон ласково улыбнулся:
— Если тебя это не затруднит.
— Конечно нет, но я сегодня и вправду здорово устала, ноги просто гудят!
— Моя сестра целыми днями читает книжки, а потом всех уверяет, что у нее гудят ноги.
Рут чувствовала себя слишком разбитой, чтобы спорить с ним.
— Ты в своем репертуаре!
— А у меня потрясающая новость, — торжественно произнес Леон, когда они вошли в дом, — Клер выходит замуж.
Рут остановилась с раскрытым ртом.
— Откуда ты знаешь?
— Птичка пролетала и чирикнула мне на ушко.
— Но за кого? — Рут не помнила, чтобы Клер что-нибудь рассказывала ей об этом. Кажется, серьезного романа у нее ни с кем не было.
— За какого-то своего кузена. Наверное, очень богат — подарил ей перстень с огромным изумрудом. Прямо не знаю, как она сможет работать с таким булыжником на руке.
— Кузен? — переспросила Рут. Новый Орлеан был переполнен Ларсанами, но за кого же из них?
— Может, это и к лучшему, — пробормотал Леон. — Теперь она решила поиграть «в жену».
Последних слов Рут уже не восприняла — ее всю трясло. Они и не слышали, как хлопнула дверь.
— О чем это вы? — Ликующая Клер впорхнула в дом.
— Тебя-то мы и не ждали, — сквозь зубы процедил Леон и, повернувшись к сестре, добавил: — Мне пора. Потом поговорим.
— Как я рада снова вас видеть! — радостно воскликнула Клер.
— У меня внезапно пропал аппетит. — Леон делал вид, будто не замечает ее.
— Познакомьтесь, это мой жених — Алан Ларсан.
Рут перевела взгляд с поникшего Леона на человека, вошедшего следом за Клер, и ее как будто пронзило током — это был он. Такие серые глаза цвета зимнего моря были только у него.
2
От неожиданности Рут потеряла дар речи — неужели это он! Сердце забилось в бешеном ритме, дыхание перехватило. Помнит ли он ее? Вряд ли… Во всяком случае она изо всех сил старалась показать, что видит его впервые, и даже через силу улыбнулась, с интересом разглядывая Алана: ей нравился его красиво очерченный рот, длинные темные волосы, спадавшие на широкие плечи.
— Рада познакомиться. Рут, — представилась она.
