– Выпить мысли? Как это? – не понял Овсень.
– Просто. Когда в кувшине есть вода, один пьет ее, другие слышат, как вода течет, и ждут, когда им достанется. Но на всех одного кувшина не хватит. Ваши мысли будут литься, Гунналуг услышит, как они льются, но мы будем выпивать их, и до него они не дойдут. Колдуну не хватит, и он ничего не поймет. И может ваши мысли принять за мысли своих слуг.
Овсень согласно кивнул, не вдаваясь в подробности, для понятия которых ему потребовались бы годы расспросов, и стал распоряжаться. За себя он, как делал это обычно, оставил надежного и опытного десятника Живана, наказав никого не пропускать по дороге ни в одну, ни в другую сторону и не оставлять без внимания ни одну птицу. С собой взял только Извечу, нагрузив его тем самым мешочком, что Смеян велел передать Всеведе, стрелецкого десятника Велемира и, естественно, Добряну.
– Идти будем быстро… – предупредил дварф.
– Ну так и идем… – Сотник снял с рогов Улича свой топор и играючи, даже с какой-то угрозой еще не оказавшемуся рядом врагу, перебросил из руки в руку. Притороченный к седлу щит брать не стал, хотя Херик со своим неимоверно тяжелым щитом не расставался. – Чего ждать…
Херик двинулся первым и сразу удивил людей. Его короткие сильные ноги, оказывается, могли переставляться настолько быстро, что их мелькание почти сливалось в одно беспрерывное движение. И Овсень с Велемиром едва успевали за дварфом. Что касается маленького Извечи, то Велемиру пришлось посадить домовушку себе на плечо, иначе тот отстал бы. К удивлению людей, Херик повел их не в сторону башни, а вправо от дороги и долго петлял, чтобы не покинуть прикрытие кустов, хотя это было и бесполезным занятием, потому что высоких людей кусты скрыть все равно не могли, но при этом они имели возможность прикрыться другим способом. Так, дважды в их сторону устремлялось по ворону, с явным желанием рассмотреть, что там внизу шевелится. И стрелецкому десятнику пришлось израсходовать еще две стрелы, чтобы обеспечить скрытность передвижения группы. Наконец, добрались до какой-то горки, состоящей из крупных валунов странной, почти правильной круглой формы.
– Это здесь… – сказал Херик.
– Здесь… – словно из-под земли появился перед ними другой дварф с маскирующим кустиком на черненом металлическом шлеме и несколькими еловыми лапами, прикрывающими щит, зазывающе махнул рукой и сам тут же исчез. Значит, и другие дварфы знают славянский язык, сразу отметил Овсень, но разговаривать об этом времени не было.
Проход начинался под одним из валунов. Дварфа, который звал их, рядом уже не оказалось, и непонятно было, куда он пропал, потому что в узкий проход он, как видел сотник, не нырял. Но туда уже нырнул ногами вперед Херик. Овсень последовал за ним, с трудом просунув в отверстие свои широкие плечи, да и то пришлось сначала опустить одну руку, а вторую поднять кверху, иначе протиснуться было невозможно. Остальным было проще, даже Добряне, и лишь у стрелецкого десятника возникли проблемы с длинным луком вместе с налучьем. Лук он очень берег, но лук никак не изгибался там, где мог изогнуться человек, и пришлось просто руками сгрести земляной бугор, чтобы лук протиснуть без лишнего усилия.
И, едва все забрались в проход, как сверху сразу опустился камень, совсем спрятав свет.
Оставшийся снаружи дварф замаскировал нору.
Несколько мгновений пришлось даже ползти на четвереньках. Потом Херик сообщил:
– Теперь можно выпрямиться. И даже, думаю, во весь рост. На всякий случай руку поднимайте, чтобы головой не стукнуться.
Пробираться в темноте было сначала непривычно, и даже возникало постоянное ощущение, что вот-вот споткнешься обо что-то или провалишься ногой в ямку. Но дварфы были мастерами своего дела и земляной пол сделали идеально ровным. Споткнуться там было негде. Еще было опасение задеть головой за сам потолок или за какой-то выступ на потолке. Но и здесь создавалось такое ощущение, что землекопы измеряли рост Овсеня и Велемира. Люди поднимали руку, и ладонь едва-едва протискивалась между головой и яловцом шлема. Но ни разу яловец ни за что не зацепился. Хотя постоянно цеплялись широкие плечи сотника, а кое-где он вообще мог пройти только боком. Тем не менее продвигались они даже в непроглядной темноте достаточно быстро. Непонятно было, видит ли что-то волкодлачка. Но дварф, кажется, видел в темноте ничуть не хуже, чем при дневном свете, и Херику, то и дело уходящему вперед, приходилось время от времени останавливаться, чтобы подождать людей и их сопровождение. Наверное, лучше всех, не считая дварфа, чувствовал себя в подземной галерее Извеча. Ему трудно было достать рукой до потолка, даже если бы он начал со всей силы прыгать, а видел он или, скорее, чувствовал все, что впереди, лучше людей. И потому Извеча переместился на позицию, следующую за Добряной, впереди которой шел только дварф, и несколько раз тихо предупреждал:
– Дядюшка Овсень, осторожнее, через два твоих шага поворот…
Два шага сотника равнялись шести шагам домовушки.
– Ты, Извеча, что-то видишь? – спросил все-таки Велемир.
– Да. Темноту, – ответил домовушка. – Но я хорошо чувствую сквозняк. И запахи. И потому правильно иду. Все стены тоже по-своему пахнут. Где-то камнем черным, где-то красным, где-то землей, где-то песком или глиной. Два раза попадались камни с запахом человеческой крови, один раз с кровью лося. Эти камни, думаю, сверху приносили.
– Тише… Мы прошли холм насквозь и подходим к башне, – сообщил Херик. – Здесь лучше не разговаривать, у Гунналуга хороший слух. Говорить только по необходимости. И лучше не думать о том, куда и зачем идем… Море вспоминайте… Какие волны, какая пена, какие облака вдали, какие вблизи. Откуда ветер дует и какого он цвета. Колдун не поймет, чьи это мысли, даже если поймает их. За поворотом начнутся ступени. Будем спускаться. Там сыро, не поскользнитесь.
Ступени были шириной в целый шаг, и спуск был достаточно пологим, но через каждые восемь ступеней следовал поворот направо, и таких поворотов было десять. Впечатление складывалось такое, что спускались люди по винтовой лестнице, установленной вокруг какого-то каменного сооружения. Чтобы проверить это, сотник потрогал стену справа от себя. Стена была каменной. Потрогал стену слева – стена оказалась земляной, осыпающейся под пальцами. Значит, дварфы построили какое-то сооружение, напоминающее винтовую лестницу, но лестница эта была не вокруг башни, иначе башня была бы слишком узкой. Да и стена справа была не сложенной из камней, а представляла собой, похоже, сплошную скалу.
Все это Овсень осматривал, ощупывал и отмечал на случай, если вдруг придется побывать здесь без сопровождения дварфов. Мало ли что может случиться. Сотник привык знакомиться с местом, где ему угрожала опасность, и запоминать ориентиры на случай повторного посещения.
За последним поворотом лестницы помещение было более просторным. И здесь кто-то ждал, как почувствовал Овсень, даже совершенно ничего не видя. Просто при близкой опасности все чувства обостряются и воспринимают то, что не воспринимают в обычной жизни.
